Честь и Доблесть

Сержант отдал команду, и Николас скоро принёс небольшой деревянный бочонок из гвардейской кареты с золотыми лилиями.

– К сожаленью, не могу вам предоставит место для отдыха; у меня его просто нет, – сказал Гензель.

– Мы – солдаты, и отдыхаем тогда, когда стоим… – ответил я.

– И даже эта очаровательная барышня? – спросил Гензель с улыбкой.

– Она очень смелая и необыкновенная девушка, к тому же – графиня.

Беатрис стояла рядом со мной, и я видел как сверкали её глаза…

– Кстати, Гензель, эта очаровательная девушка настоящий медиум, – сказал я.

– Да, да, я сразу почувствовал, какая у неё сильная энергетика организма, – быстро и уверенно ответил алхимик.

Беатрис была рядом со мной и пожирала Гензеля своими глазами – блюдцами, как выражалась её старшая сестра…

Гензель с восхищением поглядывал на Беатрис и говорил, а я переводил его слова на французский…

– Ваша матушка скончалась при вашем рождении, не так ли? – спросил он графиню.

– Да… как вы угадали? – Беатрис очень удивилась, – Это обстоятельство всегда меня очень угнетало, – сказала она.

– Это закономерность, – сказал Гензель. – Настоящий медиум, как правило, при рождении, забирает у своей матери всё… даже жизнь… Но вам не в чем себя винить… Всё делается по воле Господа.

– А почему вы, уважаемый Гензель, в чёрной сутане, вы монах? – спросила Беатрис.

– Нет, я не монах, просто хожу в чёрном; умные люди говорят, что так, нечистая сила меньше пристаёт… – сказал Гензель. – А она меня любит…

Я перевёл его слова, и Беатрис засмеялась.

– Слушай, Гензель, а зачем ты взорвал скалу, – спросил я его, еле сдерживая улыбку…

– Как это зачем?! – удивился алхимик, – чтобы добраться до её недр… Там же всё самое интересное, правда, я чуть не погиб, и потратил на приготовление такого количества пороха почти все свои сбережения, но результат превзошёл все мои ожидания…

После этих слов, Гензель скрылся в своей лаборатории, и вышел, держа в руках небольшую, отполированную до блеска, ручную бронзовую пушку! Она была великолепна…

Беатрис громко ахнула, и крепко вцепилась в рукав моего камзола своей белоснежной ручкой…

9.2.

Я смотрел на Беатрис и внутренне торжествовал. Её большие глаза сделались просто огромными… "Теперь она вцепится в эту великолепную пушку, как кошка в птичку…" – подумал я.

И точно, Беатрис протянула обе руки с такой очаровательной улыбкой, что Гензель не смог не передать ей сверкающую на солнце пушку до такой степени, что нельзя было смотреть…

Беатрис взяла её на руки и держала из последних своих девичьих сил… Пушка была для неё тяжеловата, но, несмотря на это, от Беатрис исходили флюиды счастья…

Наши парни заулыбались все до единого: так хороша была прелестная Беатрис с начищенной до блеска пушкой в руках…

Гензель, между тем, принёс деревянную треногу, и закрепил на ней пушку.

– Сейчас проверим, чей порох лучше, ваш, или мой, – сказал неутомимый алхимик. – Дайте-ка мне вашу кирасу, где железо покрепче…

Даймонд принёс свою боевую тяжёлую кирасу со множеством неглубоких вмятин.

Гензель поставил её на камень у основания скалы и отсчитал тридцать шагов. Здесь он установил треногу с пушкой. Затем Гензель достал мерный стаканчик, больше похожий на напёрсток, и насыпал в ствол пушки четыре таких стаканчика своего пороха, после чего, засунул в ствол пушки кусок войлока и небольшое, отлитое из той же бронзы ядро.

Далее, Гензель закрепил небольшой квадратик из проволоки перед зажигательным механизмом пушки, и насыпал один мерный стаканчик пороха на специальную полочку перед крошечным запальным отверстием ствола пушки…

Мы все с огромным интересом следили за его действиями.

Алхимик прицелился через установленный квадратик, поджёг фитиль, прикреплённый к дальнему концу изогнутого курка, называемого собачкой, и начал нажимать на собачку, отведя голову как можно дальше назад…

Фитиль опустился на порох, последний загорелся на полочке и воспламенил основной заряд в стволе пушки через запальное отверстие.

Раздался громкий чистый и раскатистый звук; эхо в горах многократно повторило его, а пушка дала заметную отдачу назад. Мы все услышали удар металла о металл, и тяжёлая кираса слетела с камня…

Мы подошли к основанию скалы.

Маленькое круглое ядро попало в центр кирасы и пробило железо насквозь… Гензель поднял кирасу и забрал ядро. "Немецкое качество," – невольно подумалось мне.

После выстрела своим порохом, алхимик показал нам пороховую полочку: она была чистой, и лишь небольшой туманный налёт образовался на её поверхности. Его Гензель тут же протёр полой своей сутаны, и полочка снова стала зеркальной и блестящей.

После выстрела с участием нашего пороха, звук оказался более слабым и глухим; ядро пушки попало в самый край кирасы, хотя прицеливался Гензель точно так же, как и в первый раз… Вмятина на кирасе была небольшой, и ядро отскочило в сторону…

На пороховой полочке же образовался чёрный налёт липкой сажи…

Эксперимент был более чем убедителен, и мы все переглянулись, покачав головами…

– Эта пушка даже лучше чем у англичан, – сказал Гастон.