Червь на осеннем ветру

Скатившись по какому-то податливому склону, они вновь обрели прежние тела. Тугое, жилистое переплетение эластичных стеблей убило инерцию, остановило падение, приняло их на себя…

Грэм медленно поднялся. Вокруг стоял голубоватый предрассветный сумрак. Они были на лугу; высокая, сочно-зеленая трава явно не знавала здесь косы. Вдали неспешно текла река, а на самом горизонте темнел девственный лес, где широколистные деревья уживались с исполинскими соснами и елями.

Пейзаж поражал глубоким покоем. Тут царили насыщенные, радикальные цвета. Прозрачный воздух оставался недвижен, лес безмолвствовал под медленно бледневшими крупными звездами.

На Грэма навалилась усталость. До мозга костей проникала боль, ныл каждый мускул, каждая клеточка его тела. Никаких желаний, кроме одного – отдохнуть, как следует отдохнуть на этом мирном лугу.

Грэм сел, потом медленно опрокинулся на спину, а мягкая трава сомкнулась над ним, пуховиком легла под натруженные плечи, отгородила от окружающего мира. Нежно, не мигая, смотрели на него сверху бледные звезды.

Вот оно, подлинное блаженство! Робко возник назойливый вопрос "где я?", но тут же был лениво отогнан. Нечего спешить… Каким бы ни был этот мир, он дарил Грэму вожделенный отдых. Завтра во всем и разбе…

Грэм спал.

6

Какой ужасный сон…

Грэм перевернулся на другой бок, мягкое одеяло послушно обволокло его тело. Наверное, уже поздно – через окно проникали лучи солнца, припекали лицо. Рядом сквозь сон что-то мурлыкала Дебора.

– Спи, спи, – пробормотал Грэм. – Спешить некуда…

И открыл глаза.

Его словно холодной водой окатило. Приподнявшись на локтях, он обвел взглядом незнакомый луг, лес, реку вдали…

Значит, не сон!

Теперь он вспомнил все – преследование, последнюю отчаянную схватку с роботами, смерть чужого разума, крах мира… Вспомнил нормально, без тех гипертрофированно реальных деталей, что привели к катастрофе. Наверное, даже мобилизовав всю свою память, он не смог бы вновь пережить полет через туннель в пространстве и фантастические галлюцинации, порожденные столкновением со встречными потоками.

Этот мир казался гостеприимным. Может быть, здесь он, наконец-то, обретет покой. Но куда он попал? Что это за планета, кто ее населяет? Можно ли отсюда связаться с Землей?

Странно, но эти вопросы его не волновали. Всерьез задаться ими мешала иная – безотчетная, но никак не проходившая тревога. И внушали ее именно тишина и спокойствие этого мира. На Грэма снова навалилось мучительное чувство, будто реальность – всего лишь ширма, за которой прячется подлинная суть происходящего. Подсознательно он улавливал некую несообразность всего окружающего. Но какую? Пейзаж выглядел так безмятежно, не нелепо ли ждать от него подвохов?..

Будто специально для того, чтобы опровергнуть его рассуждения, с неба донесся дребезжащий, исполненный злобы старческий смех. Вскочив на ноги, Грэм обернулся и замер, не в состоянии до конца поверить поразительной картине.

Почти задевая темно-зеленые верхушки могучих елей, над лесом неслось странное сооружение: большая ступа, грубо выдолбленная из цельного пня. В ней сидела костлявая старуха далеко за сто, облаченная в драное черное платье, усеянное заплатами, и засаленную овчинную безрукавку. Впалый беззубый рот на темном немытом лице, перечеркнутый огромным кривым носом, украшенным бородавкой величиной с виноградину, который почти касался воинственно выставленного вперед острого подбородка с торчащими редкими седыми волосками. Тоже седые, все в колтунах космы свисали из-под заношенного платка, развевались на ветру. Под темными кустистыми бровями блестели точечки-глазки, лучащиеся хитрой злобой и радостным предвкушением каких-то будущих пакостей. В иссохших руках старуха сжимала растрепанную метлу на длинной палке и энергично подгребала ею воздух, будто плыла на каноэ. Противу всех ожиданий этого оказывалось достаточно, чтобы придать выдолбленному пню вполне приличную самолетную скорость.

"Невероятно! – поразился Грэм. – Какая-то немыслимая, первобытная система антигравитации!"

Фантастическое видение продолжалось каких-нибудь несколько секунд. Бабка перекинула метлу-весло по другую сторону своего сооружения, проворно загребла несколько раз воздух и скрылась за кронами деревьев. В последний раз издали донесся ее приглушенный хохот, и над лугом вновь воцарился покой.

И вдруг Грэм понял, что именно тут не так. Краски! Никогда прежде не видел он пейзажа с такими чистыми и яркими красками – просто как на картинке из детской книжки. Небо было ослепительно голубым, одного и того же свежего оттенка из конца в конец, даже на горизонте, где ему по законам оптики следовало бы потемнеть. Трава блестела, словно вымытая недавно выпавшим дождем, отливала неправдоподобно изумрудной зеленью. Сумрачные ели в лесу, казалось, были написаны маслом. Река вдали сияла прозрачной синевой, почти той же, что и небо. Ни следа серого, коричневого, зеленого, характерных для реальной воды!