Червь на осеннем ветру

Бешено вращалась мельница воспоминаний. На секунду сквозь это мельтешение, словно нарисованная на прозрачной пластинке, проявилась неясная картина реального мира: раскаленное солнце, голая вершина, Дебора, вытянувшаяся у его ног, и неподвижно застывшие киберы — возможно, отключенные своими хозяевами, которые и сами теперь оказались в опасности. Но Грэм решительно зашторил ненужную сейчас картину и продолжал швырять все новые и новые воспоминания в бездонную, как у наказанных данаид, бочку… Да вот только оказалась она вовсе не бездонной, она стремительно вздувалась, уже был близок тот момент, когда она вот-вот взорвется от пе… ре…

5

…груз…

Грэм был уже ничем. Лишь искрой во мраке.

«Нет!!!» — возопила искорка.

…ки. На миг сбавив скорость, карусель вновь принялась набирать обороты.

Окружающий мир пошатнулся. Раскачивались устои мироздания, не в силах противостоять доведенной до отчаяния человеческой мысли. С безупречно чистого летнего неба посыпали хлопья снега, из безжизненной каменистой почвы пробивались к свету и через секунду снова исчезали деревья, где-то далеко, на равнине, ожил вулкан, извергая из себя черный пепел и лаву.

Мир утратил контроль.

Где-то во мраке, по другую сторону равнин и скал, за небесным пределом, вне времени и пространства Грэм открыл бушующую силу, что управляла миром последние несколько дней. Он не знал, какова эта сила, не мог постичь ее, ибо для нее оказалось убийственным само его приближение. Неясное ощущение всеобъемлющего механического разума, лишенного эмоций, зато способного к бесконечным играм с вероятностями. Достаточно всемогущего для тотального контроля над этим миром: и падение каждого отдельного листочка, и стрекот насекомых, и бесформенные тени облаков, и капли дождя, и смена дня и ночи… Все это он.

Без неведомого разума мир расшатался, покатился в бездну первичного хаоса. Сила этого разума таяла, подобно кусочку льда, и взамен нее в НИЧТО оставалось пустое гнездо, бывшее вместилищем разума этого мира.

Не раздумывая, Грэм влил в эту дыру свое сознание.

И тогда узрел он свой мир.

Увидел спекшуюся на солнце вершину, на которой стоял он сам, окруженный зелеными киберами, а в ногах лежала, слабо подрагивая, Дебора. На мгновение его охватила острая жалость, но времени на чувства не было. Он видел скалистое плато, каждую травинку в степи и огромное черное тело звездолета, изуродованное клешнями киберов. Он увидел все до самого горизонта. И даже дальше. Казалось, это было его новое тело — огромный круг мира радиусом в тридцать километров.

«Всего тридцать километров?» — вопросило неудовлетворенное сознание.

Это не предел… Можно и больше. Он теперь мог все. Он был всем! Но это потом, сначала надо закончить одно важное дело.

Он был молнией… множеством молний, рожденных в безоблачном небе, их ослепительные кинжальные удары обрушивались на киберов, неподвижно застывших у вершины. Затем уничтожил и других — тех, что остались у разрушенного звездолета. Встревоженные светляки роились в воздухе. Грэм не знал, как поступить с ними, поэтому просто обратил их в облачко прозрачного пара и рассеял а по ветру.

Что ж, противник был уничтожен…

Что дальше? Снова вернуться в прежнее тело, добраться до дому и покинуть эту планету? Нет, еще не время. Частью своего всеобъемлющего сознания он вернулся в свое тело, заставил его поудобнее сесть на плоском камне. После чего еще раз окинул взглядом окружающее пространство — до самого горизонта.

Заглянул и за линию горизонта.

Это оказалось проще простого. Все равно что расправить плечи после утомительно долгого сидения в пилотском кресле. Он был степью и рекой, плато и горной вершиной — единой окружностью, и границы окружности все раздвигались, захватывая все новые и новые пространства. Тридцать пять километров… сорок… вот уже весь горный массив внутри окружности, отворилась пещера, и взор вышел на новую равнину, по которой разлилась полноводная река. С двух других сторон вставали все новые и новые выжженные солнцем вершины, а прямо перед собой он увидел те самые поросшие лесом горы, которые он преодолевал вчера… Сорок пять километров… пятьдесят…

На самом ли деле он ощутил слабость или это только показалось? Едва уловимый чужой голос просочился в его сознание: «Не надо… это катастрофа… вернись…»

— Кто ты? — вопросил Грэм.

Над безлюдными горами и долами голос его прокатился подобно раскату грома. Чужак не откликнулся. Наверное, сил не хватило, а может, просто испугался. И Грэм, опьяненный собственным могуществом, продолжал расширяться во всех направлениях. Он не верил мольбам и предупреждениям. Чужак уже столько раз проявлял свое коварство.