Червь

— Это не подозрение, — сказал Ка. Его не отпускала дурацкая мысль, что ему позволят вернуться на операцию, если только он сможет им всё объяснить, если сможет до них достучаться. — Во мне поселился убийца…

— Никто не убийца, пока не убил. Даже Вы. Хотя Вы хотели убить безвинного.

— Черви не безвинны. Они убивают, — сказал Ка. — Через несколько дней от меня останется только кожа. Не пытайтесь соврать, я видел фотографии…

— А, ну если Ваша жертва у Вас виновна заранее, то какая же безвинная смерть. Её в принципе не может быть. Это, конечно, классика.

— Классика, — сказал Ка. — Только жертва здесь — я. Я как раз никого не ем заживо. Поедают меня.

— Не льстите себе. Я понимаю, что когда призываешь ущемить кого-то по подозрению, то удобнее занять позицию жертвы.

— Я её не занимал, меня в неё поставили. Куда вы меня везёте?

— Домой, — ответил полицейский. — Не беспокойтесь, мы не фашисты, в отличие от… Посидите пару дней под домашним арестом, остынете…

Ка невольно засмеялся.

— Значит, закон отдаёт меня червю?

Незнакомцу это тоже показалось смешным.

— О ужас, — хихикнул он. — Страслый и ужаслый закон отдает червям людей… Разрешает их их за ужином кушать. Но Вы, доблестный, всех просто поубивали бы раньше. Не очень понимая, что эта логика распространяется и на Вас. Достаточно, чтобы Вы показались странным, неприятным или опасным достаточному количеству соседей. Но тут, конечно, вступает принцип «я — это другое дело»…

— Да, — сказал Ка. — Я — совсем другое дело. Я никого не пожираю. Я просто хочу жить.

— Ну да. И для этого надо другого человека убить.

— Червя. Надо удалить червя из моего живота, — сказал Ка.

— Мда… Черви — это такой антинарод. Их только удалять из тела. Один к одному — мнение нацистов о зловредных евреях.

Надо было вцепиться в тот дорогой билет и улететь отсюда вчера, подумал Ка. Был бы сейчас в Гонконге… Ему стало дурно, и он приподнялся и ударил головой в заднее стекло. Его тут же с двух сторон рванули вниз. Перед глазами у Ка поплыли мутные пятна. Повисла тишина.

* * *

В квартире полицейские сняли с него браслеты.

— Вы кто такой? — спросил Ка улыбающегося незнакомца в цивильном.

— Адвокат, — ответил тот. — Из Союза Защиты Гражданских Прав.

И он бросил на стол визитку.

— Вы правозащитник? — сказал Ка. — Почему Вы не защищаете мои права? Почему Вам дорог только червь?

— Защищать я буду любого, что червя, что Вас. Но только когда на Вас уже нападут. Начнётся вторая стадия — звоните мне в любое время.

— Понятно, — сказал Ка. — Но когда Вы возьмётесь меня защищать, то защищать будет, скорее всего, уже некого. Так что с Вашей защиты будет толку, как с козла молока.

— Так и полиция, знаете ли, не всегда успевает. Но старается.

Адвокат пожал плечами и вышел.

* * *

Отчаяние пришло — и ушло. Самолёт в Гонконг отлетал около десяти вечера, и не всё ещё было потеряно. Ка выглянул в окно. У подъезда, конечно, дежурил полицейский. Полиция ни словом не упомянула его билет в Гонконг, и Ка надеялся, что они знают только про врача. Интересно, что ему-то за всё это будет? Как минимум лицензию отберут… Ка решил не ломать голову над вопросом, кто донёс на него и зачем. Это мог быть любой. Ка не был уверен, что и сам не донёс бы на себя, будь он не в своей шкуре, а на месте доносчика. Совсем недавно Ка разделял с анонимным стукачом это место — то сумрачное состояние рассудка, из которого его выбил червь. Может быть, и доносчику так повезёт. Ка надеялся, что судьба предоставит этому человеку шанс поумнеть.

Он решил, что в крайнем случае просто наточит нож, выпьет полбутылки водки и вырежет червя сам. А потом вызовет скорую, если сможет. И будь что будет. На этом Ка окончательно успокоился и принялся за дело. Сначала он порезал на полосы несколько простыней и импровизировал из них верёвку. От его балкона до земли было метров пятнадцать, и её длины должно было более чем хватить. Потом Ка собрал кредитные карты и все необходимые документы и рассовал их по карманам спортивной куртки. Он хотел собрать в дорогу кое-какие вещи, но передумал. Полиция могла вернуться, обнаружить подготовления к бегству — и всё, финиш. Да и бежать с чемоданом в случае чего будет трудно.

Потом ему стало нечего делать. Ка обнаружил в холодильнике шесть яиц и сделал себе большую яичницу. Он и не помнил, когда в последний раз что-то ел. Покончив с яичницей, он вымазал сковородку куском хлеба. Интересно, какой хлеб пекут в Гонконге? Какая форма у китайских буханок, какой у них вкус? Ка был согласен провести остаток жизни на новых хлебах. Он надеялся на это.

Ка решил больше не беспокоиться. Всё или получится, или нет. Он поставил будильник на восемнадцать часов и уснул мёртвым сном, упав на неубранную постель. Выработанный годами инстинкт наёмного служащего разбудил его в 17.57, и Ка вдруг понял, что червь не шевелится.