Чертов Либман-Сакс

— Это совершенно не так. Мы хорошо предохраняемся. А вообще, думаю, что мне стоит поставить гормональную спираль, чтоб уж точно ничего не случилось. Знаешь ли, кое-кто из здесь присутствующих уж о-о-очень сексуально активен, — улыбаясь, поддела любимого Люба. — Наверное, доисторические мужчины, ну, знаешь, те, которые видели мамонтов вот прям, как меня, отличаются завидным темпераментом и силой.

Его глаза потеплели. Как будто тучи разошлись на сером грозовом небе. Она увидела это превращение воочию и залипла на нем. Это было красиво. Ставр хмыкнул, обнял ее плечи рукой, притянул к своему боку:

— Тогда почему слова девчонки тебя задели настолько, что ты уже второй день — сама не своя?

— Вспомнила, чем окончилась моя беременность три года назад, — не стала ничего скрывать Люба. Мужчина выругался про себя. Помянул незлым тихим словом занозу Дашу Иванову. Чтоб ей пусто было. Он не знал, что сказать, и утешить как. В этой ситуации даже его супер-мозг не был помощником. А Любовь, между тем, продолжала. — Я потом много раз думала о том, почему это со мною случилось. И знаешь, к какому выводу пришла? Я получила то, что заслужила.

— Люба…

— Нет-нет, послушай… Это ведь самое страшное преступление, когда люди позволяют себе завести детей. Завести. Понимаешь? Чтоб спрятаться за ними от жуткого понимания того, что ты сам не состоялся, похоронил собственные мечты. Чтоб таким образом сбежать от личного одиночества, страхов, чтоб заткнуть внутреннюю пустоту и личную боль. Дети становятся для людей эдакими антидепрессантами для собственного непомерно раздутого эго. Они рождаются не от избытка любви, как должно было бы случиться, а наоборот… Понимаешь? И я тоже неосознанно пошла на это преступление. Мне было почти тридцать, биологические часы оглушающе громко тикали, родители при встрече пристально заглядывали в глаза, мол, когда же, когда, а муж гулял направо и налево. Разве я имела право на ребенка? Разве действительно хотела его? Нет. Я хотела спрятаться за ним. У меня была депрессия, но я предпочитала не знать о ней. Понимаешь, Ставр? Поэтому я хотела завести ребенка. Для того, чтобы хоть что-то отвлекало от пустоты, которая образовалась в моей душе. Я говорю страшные вещи, да?

— Нет. Ты удивительно мудрая женщина.

— Мудрая… Я ведь поняла это далеко не сразу. Знаешь, когда смерть подкрадывается на расстояние вытянутой руки, спать практически невозможно. Появляется масса времени для раздумий. Вот тогда-то я и поняла, что мною двигало. Нет, я, конечно же, любила свою девочку. И ее смерть… Она ведь не забудется никогда. Как и чувство вины. Я не могу не думать о том, что, возможно, моя дочь и выжила бы. Если бы была действительно плодом любви, а не результатом моего волеизъявления. Но, знаешь, несмотря ни на что, часть моей души навсегда умерла с ее уходом. Я любила ее, и ждала. Очень.

Ставр не стал ничего отвечать. Просто обнял Любовь еще сильнее, наполняя ее своей силой. Она оценила. Поняла все. Мудрая… Он не зря так ее называл. Благодарил небо, что прислушался к собственной интуиции, и не упустил свою женщину. Раньше Ставр не мыслил себя рядом с кем-то, а сейчас, наоборот, не представлял, как он вообще раньше жил без нее…

— А у тебя все было совсем не так.

— В смысле?

— Тебе не нужно было за кем-то прятаться. Ты всегда был самодостаточным.

Ставр улыбнулся про себя.

— Потому что никогда не хотел детей?

— Не только поэтому. — Любовь немного отстранилась в его руках, так, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза. — Мне кажется, что ты нашел в себе целый мир, и тебе настолько комфортно, настолько увлекательно в нем, что даже не знаю, зачем тебе, по итогу, я. Проблемная и…

— Тш… Люб… — Ставр притянул женщину к себе и уткнулся губами в висок.

— Глупости говорю, да?

— Да. — Так и было, по большому счету. Он очень хотел бы найти слова, которые могли бы разрушить все ее страхи. Рассказать, насколько Любовь стала важна для него. Но разве такое опишешь словами? Поэтому Ставр выдавил из себя простое «да», которое, как он наделся, расскажет ей обо всем. Дурак. Нужно учиться разговаривать. Женщины любят ушами. Но он настолько уже привык к их безмолвному взаимопониманию…

— Ну и ладно. С тобой можно и глупостями заниматься, — расслабилась Люба, откинувшись в его руках.