Чертов Либман-Сакс

— Так когда это было? — хмыкнул Ставр, пропуская ее вперед по лестнице.

В кухне Люба первым делом заглянула в холодильник. Который, и правда, был практически пуст. Доисторическая горчица, несколько яиц и… все.

— А где картошка?

— Овощи на веранде. Сейчас принесу. Любовь проводила мужчину взглядом. Сквозь стеклянную раздвижную дверь было прекрасно видно, как он наклонился, вытащил из-под лавки небольшой пластмассовый таз.

— Тут немного картошки и огурцы с помидорами. Огурцы тепличные, помидоры покупные. Можно сделать салат.

— Ну, положим, овощи даже я порезать смогу.

— Вот и режь. А я пойду за домом нащиплю зелени.

Что насторожило Ставра, он и сам не понял. Мужчина как раз выдёргивал молодой проросший лук. Тот отлично тянулся из сырой земли, даже за лопатой не пришлось идти. И тут, как назойливый зуд, чей-то взгляд. Он незаметно осмотрелся, проклиная себя, что не взял оружие. Впрочем, при необходимости им может стать все, что угодно. Прикинул расстояние до дома, в котором Люба осталась одна. Практически не защищенная. Утешало только то, что стекла в доме были пуленепробиваемые. Глаза сканировали пространство, но никого не обнаруживали, хотя Ставр никогда не жаловался на зрение. Работают профессионалы? По чью душу пришли? По его? Или Бауман оживился, в надежде не допустить ухода жены? Это вряд ли. Они и сами не знали, что сойдутся… Откуда это было Бауману знать? Значит, все-таки за ним… Что за долг? Кто сводит счеты? Захотелось рвануть в сторону затаившегося наблюдателя, но мужчина сдержался. Он не мог рисковать Любой. Будто бы ни в чем не бывало, стряхнул липкую землю с молоденького лука, наломал листьев салата, укроп, базилик… Вернулся в дом.

Люба пилила огурцы, высунув от усердия кончик языка. Целая и невредимая. Завидев его, подняла голову и счастливо улыбнулась. Ставр оперся о стену, не сводя взгляда с женщины. Несмотря на то, что вход в дом находился в его поле зрения, мужчина не мог избавиться от иррационального страха, что до нее доберутся. Отнимут у него, заберут… И сейчас он испытывал просто колоссальное облегчение от того, что его страхи оказались напрасными.

— Что-то случилось? — насторожилась Люба.

— С чего ты взяла?

— Не знаю. Я так чувствую…

Ставр хмыкнул, подошел к мойке, тщательно вымыл руки, промыл добытую зелень:

— Все хорошо.

— Ты бы мне сказал, если бы что-то было не так. Правда?

Мужчина обтер руки бумажным полотенцем, выкинул то в мусорное ведро, расположенное по старинке под мойкой, и только тогда подошел к ней.

— Я ничего не буду от тебя скрывать.

Он не лукавил. Действительно считал, что между ними не может быть тайн. Только в этот раз у него не было фактов, а делиться собственными догадками было как-то глупо.

— Это хорошо. Я тоже буду честна.

Ставр кивнул, посчитав разговор оконченным, и извлек кусок сала с прорезью из банки. Мелко его порубил, бросил на раскаленную сковородку. Тщательно вымыл небольшие клубни молодой картошки, обтер насухо полотенцем. Люба внимательно за ним наблюдала.

Через сорок минут ужин был готов. Большая миска летнего салата и жареная прямо со шкуркой картошка… Люба никогда такую не ела. Настоящая сельская еда. Очень вкусная, кстати сказать.

— Ух… Я наелась, как хомяк. Спасибо.

— На здоровье. Иди, одевайся, а я пока здесь со стола приберу.

— Одеваться? — удивилась Люба. — Зачем?

— На водопой. Ты пропустила уже несколько дней. Эффекта от воды не будет, если не пропить ее курсом.

— Ставр, — мягко заметила Люба, на каком-то непостижимом уровне считывая все его тревоги. — Я здесь надолго. У меня будет полно времени и возможностей поправить здоровье…

— Вот и не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Ставр был непреклонен. Тогда впервые. В тот момент Люба даже не догадывалась, как часто ей придется сталкиваться с этим его качеством. В вопросах ее здоровья Ставр окажется таким занудой… И за это она будет его любить еще чуточку больше. А в тот день, под мелким, частым дождем добежали до бювета, где уже практически никого не было ввиду позднего времени, набрали воды в поилки и так же шустро помчали назад. А потом пили теплую воду с привкусом нефти и смотрели в большое окно на потолке. Сквозь капли дождя на стекле и еще больше сгустившиеся тучи, блеклым размытым пятном белела луна. Ее едва различимый серебристый свет еле-еле рассеивал угольную черноту ночи. Так, что можно было различить силуэты друг друга, но не более того. Ладонь Любы скользит по одеялу, пока не наталкивается на сухую, теплую руку Ставра. Их пальцы переплетаются, и до определённого момента этого контакта вполне достаточно. Но спустя несколько минут… Люба вздыхает, поворачивается на бок, проводит свободной рукой по голой груди. Губы касаются подбородка, скулы, шеи. Его желание выдает бешено бьющийся пульс.

— Хочу тебя, — шепчет, и бьющий по окнам дождь заглушает ее слова.