Чертоги разума. Убей в себе идиота!

Рис. № 14. Знаменитый дагерротип Финеаса Гейджа и реконструкция травмы

Итак, наш пациент способен к кое-какой интеллектуальной деятельности, у него сохранена память, общие представления о действительности. Он владеет языком, и вообще у него масса других способностей. Нет у него, пожалуй, только одного – он не способен к самоорганизации.

Наш выдающийся соотечественник, нейрофизиолог Александр Романович Лурия, создал и обосновал теорию «функциональных блоков мозга»:

• первый блок является энергетическим, то есть он производит психическое напряжение (клетки ретикулярной формации, лимбическая система и т. д.);

• второй отвечает за переработку поступающей извне информации (зоны корковых анализаторов – зрительного, звукового, кинестетического и т. д.);

• а третий, к которому как раз относятся лобные доли, обеспечивает «программирование, регуляцию и контроль сознательной психической деятельности».

Действительно, лобные доли играют определяющую роль в формировании целей и задач, а также в разработке планов на будущее. Они координируют наши знания и умения, ведут нас к ожидаемому результату, а потом ещё информируют нас о том, что с поставленной задачей мы справились.

Конечно, лобные доли человеческого мозга огромны – наша префронтальная кора занимает порядка 29 % всей коры головного мозга (для примера, у шимпанзе – только 17 %). В зависимости от объёма и конкретной зоны поражения мозговой ткани патологические симптомы будут варьировать.

Впрочем, для нас сейчас актуальны только те нарушения, которые специфическим образом связаны с процессом целенаправленного мышления.

Знаменитый ученик выдающегося академика Лурии – директор Института нейро психологии и познавательных процессов Нью-Йоркского университета Элхонон Голдберг рассказывает: «Пациенты с повреждением лобных долей постоянно заходили в чужие палаты, вызывая гнев медсестёр, которые обвиняли их в самых разнообразных дурных намерениях. Реальность была намного проще и печальней. Гуляющие пациенты заходили в двери просто потому, что двери там были.

Поскольку человек с поражением лобных долей не может сознательно определить цель своих действий и простроить план, он действует как механическая кукла, которая лишь реагирует в ответ на внешние раздражители.

Лобные пациенты Евгении Давыдовны Хомской – другой ученицы Александра Романовича – и вовсе постоянно норовили войти в шкаф. Причина всё та же – в нём была дверь. Зачем они это делают, объяснить лобные пациенты, конечно же, не могли.

Наши лобные доли действительно являются своеобразным «тормозом мозга». Когда вы встречаетесь с тем или иным внешним стимулом (например, видите перед собой дверь), вы можете отреагировать на него готовым автоматизмом – мол, видишь дверь, входи! Но дальше возможны непредвиденные проблемы…

Поэтому наша лобная доля и притормаживает немедленную ответную реакцию на внешний раздражитель. Она как бы спрашивает у мозга: а что мы ещё знаем об этих дверях? И в мозгу активизируется масса нервных центров, которые предоставляют лобным долям дополнительную информацию.

Мозг вспоминает, кто за этими дверьми может находиться и как, возможно, этот кто-то отреагирует на наше появление. Мозг вспоминает, что нам может быть нужно в помещении за этой дверью. Кроме того, он напомнит нам, что двери бывают ещё и у шкафов, а в шкафы входить не комильфо.

Вся эта масса «соображений», распределённых по коре нашего головного мозга, сходится и просчитывается здесь – на едином серверном пространстве лобных долей (это как авиационный хаб, в который прибывают самолёты со всего мира). Здесь они соотносятся по важности и соответствию ситуации, конкурируя друг с другом по значимости.

Лобная кора учитывает те факты, которые может учесть, чтобы принять правильное решение: условно говоря – входить или не входить? Если результат этого «просчёта» соответствует нашим потребностям и желаниям – милости просим! Если нет, или возможные риски слишком велики, то обходим дверь стороной.