Черт из табакерки

Я надела туфли и пошла за ней. Зрелище, открывшееся мне на лестничной площадке перед квартирой Анюты, впечатляло. Дом у нас старый, из первой серии “хрущоб”, построенных еще в 1966 году. Мой отец непонятным образом получил тогда здесь квартиру. Полы во всех квартирах покрыты линолеумом, лестницы крутые и узкие, а перила держатся на простых железных прутьях. Некогда они были покрыты веселенькой голубенькой краской, но она давно облупилась. Вот между этих прутьев Машка невесть как и засунула голову.

Я подергала пленницу. Раздался одуряющий вопль. Ушные раковины мешали голове вылезти. На крик распахнулась дверь, и высунулась Наталья Михайловна.

– Что тут делается? – завела тетка. – Ни минуты покоя, полдесятого уже, спать пора, а вы визжите.

Потом она увидела Машку и заорала во всю мощь легких:

– Вань, Вань, поди сюда! Появился Иван Николаевич.

– Что за шум, а драки нету?

– Глянь!

Иван Николаевич оглядел “пейзаж” и попытался раздвинуть прутья.

Как бы не так, они даже не шелохнулись.

– Делать-то что? – причитала Аня. – Она сейчас задохнется.

– Не, – протянула Наталья Михайловна, – горло свободно.

– Надо намылить ей щеки и уши, – посоветовал Иван Николаевич.

Анька сгоняла домой и притащила гель для мытья.

– А-а-а, – завизжала Машка, когда скользкая жидкость полилась ей за шиворот.

– Бум-бум, Мака, – пообещала я и крикнула:

– Аня, тащи конфеты.

– У меня нет, – всхлипнула Анюта.

– Сейчас принесу, – подхватилась Наталья Михайловна.

Через минуту она вернулась с коробкой “Ассорти” и бутылкой “Олеины”.

– Импортная дрянь эта не мылкая, – заявила соседка, – лучше намаслить.

Мы принялись щедро обмазывать Машку растительным маслом. Девочка поглощала конфеты и молчала. Заорала она только тогда, когда “спасатели” попытались вытащить ее голову.

– Ну и что делать? – вздохнула я, оглядывая гелиево-“олейновые” лужи.

– Чего, чего, – обозлился Иван Николаевич. – МЧС вызывать.

– Не поедут они, – стонала Аня, – и денег нет.

– Ой, замолчи, – велел сосед, – без тебя тошно. Хорошо хоть девка заткнулась.

Но тут у Натальи Михайловны закончились конфеты, и Машка принялась выть, как береговая сирена. Иван Николаевич бросился к телефону, а с пятого этажа спустилась Таня Елина. Скоро вокруг несчастной Манюни столпилось почти все население подъезда. Мужчины пытались разогнуть прутья, женщины засовывали в Машкин рот конфеты, кто-то наливал Ане валерьянку, кто-то гладил Маньку по голове… Наконец хлопнула дверь подъезда, и на лестнице раздался веселый мужской голос.

– Где ребенок с застрявшей головой?

– Тут, – завопили все.

Присутствующие здесь же собаки залаяли, а Аня принялась истошно рыдать, громко икая.

На лестничную клетку поднялись три мужика в красивых темно-синих комбинезонах, они несли какие-то большие ящики.

– А ну тихо, – неожиданно гаркнул высокий плечистый блондин, самый молодой из спасателей, – всем молчать!

Люди разом заткнулись, даже пес Кулибиных, взбалмошная болонка Люся захлопнула пасть. Было что-то такое в голосе блондина, отчего всем моментально захотелось его послушаться.

– Чего собрались? – недовольно добавил другой, темноволосый крепыш. – Ребенка, что ли, с головой застрявшей не видели?

– Никогда! – радостно выкрикнул семилетний Ванька из пятьдесят третьей квартиры. – Никогда. Интересно, как она это проделала? Башка-то не пролезает, только что пробовал!

Аня неожиданно завыла в голос.

– Уберите психопатку, – велел блондин.

– Это мать, – сказала я.

– Тогда суньте ей в рот кляп, – посоветовал крепыш. – И чего орет, только несчастного младенца пугает!

– Заткнись, Анюта, – велел Иван Николаевич.

Привыкшая, что ее всегда успокаивают и жалеют, Аня на секунду оторопела и вполне внятно спросила:

– Это вы мне?

– Тебе, тебе, – ответил Иван Николаевич, – надоела, ей-богу, в ушах звенит, все с твоей девкой в порядке.

В ту же секунду Машку стошнило.

– Умирает, – завопила Анька с утроенной силой. – Доченька, кровинушка, ой, погибает!!!

Спасатели приладили какие-то штуки к прутьям и вмиг вытащили Машку. Намасленная, намыленная, перемазанная шоколадными слюнями

Маня оказалась в объятиях матери. Но Аня не успокаивалась.

– Сейчас умрет!

Третий спасатель, оказавшийся врачом, приказал:

– А ну дайте сюда девочку! Сколько конфет она съела?

Соседи принялись считать. Получилось, что плененная Машка слопала почти полную коробку “Ассорти”, принесенную Натальей Михайловной, грамм двести ирисок, несколько мармеладок и большую шоколадку “Аленка”. Кроме того, на ступеньках валялась упаковка от леденцов, но сколько из нее попало в Машку, неизвестно.

– И что вы хотите? – спросил доктор. – Безумные люди! Разве можно ребенку столько сладкого? Вот организм и защищается. Слава богу, что тошнит, я бы промывание желудка сделал!

Спасатели начали складывать инструменты. Аня принялась зазывать их пить чай. Мужчины отказались, но приняли в дар домашние пирожки с капустой. К слову сказать, припадочная Анька великолепно печет.

– Тетя Ложка, – подергала меня за брючину Сашенька Ломакина из пятидесятой квартиры, – тетя Ложка, гляньте…