Черт его знает...

– "Зло", – говорит мисс Мэри. – Зло... – задумчиво повторила Марджори. – Да-да... Я его тоже чувствую. Эллен, душечка, помни, ты можешь всегда на меня рассчитывать. Звони в любое время. Я приложу все силы, и с Божьей помощью, надеюсь, мы защитим тебя от сил Зла!

Она вскинула руку в театральной имитации благословения и скромно потупилась. То ли это вышло случайно, то ли так и было задумано, но в этот момент солнечный луч заплясал у нее в волосах и вокруг головы возник золотой нимб. Элли хотела было позлорадствовать, обнаружив темные корни волос, но ее ждало разочарование. Не иначе как мисс проповедница накануне побывала в парикмахерской.

Исчезла Марджори вовремя, как хороший актер со сцены, не дав Теду шанса испортить представление очередной ехидной шпилькой.

После ее ухода Тед закружил по кухне, то и дело макая пальцы в мартини и с торжественным видом окропляя каждый угол алкоголем.

– Священная дезинфекция, – объяснил он. – Нет, какова штучка, а? Ненавижу... ненавижу своих друзей – присутствующие и их родня исключаются, – но Марджори Мелоди переплюнула всех. Хотите послушать кое-что любопытное о ее бабушке?

Элли открыла дверь Роджеру, который демонстративно уселся на пороге и принялся наводить глянец на мордочку в наглой уверенности, что Элли будет придерживать дверь, как вымуштрованная прислуга.

– Ну-ка, хитрец, двигай вперед! – приказала Элли. – Так что там о бабушке Марджори? Что она из себя представляла, Тед?

– О-о... – задумчиво протянул тот. – Колоритная особа... Тоже писала проповеди. Сначала это были просто рукописные трактаты – их раздавали бедным. А потом брошюрки в кожаных переплетах. У меня даже есть один экземпляр. Когда паршиво на душе, я перечитываю эти великие творения – и хандры как не бывало. Ухохатываюсь до колик в животе.

Элли и Дональд в четыре руки занялись приготовлениями к вечерней кормежке. Возня за дверью подсказывала, что собаки явились к ужину. Распорядок дня животные знали не хуже людей.

– В жизни не участвовал в таком позорном спектакле, – заявил Дональд, орудуя консервным ножом. – Вы явили себя не с лучшей стороны. Все трое. Стыд и срам!

Пока он доставал следующую банку, Элли украдкой взглянула на его руки – длинные, ловкие, но болезненно худые, с выпирающими на запястьях косточками. Слова Марджори до сих пор звучали у нее в ушах. Понятное дело, Элли кипела от злости на Дональда!

– Может, и стыд, только на твою голову. Надо же – забыть о встрече с нашей душечкой Марджори! – пропела она. – Мои никчемные проблемы не стоят того, чтобы из-за них страдала твоя личная жизнь.

Дональд изумленно вытаращился на нее.

– Что я слышу? Уж не ревность ли бьет в колокола?

– Еще чего! Размечтался!

– Ах, дети, дети... – встрял Тед. – Не хватало вам только поссориться из-за Марджори! Попридержу-ка лучше язык насчет ее бабули. Таких пакостных историй свет не слыхивал. Но можете себе представить – эта дамочка подпевала старику Локвуду во всех его благотворительных начинаниях. Вот уж были два сапога пара – ханжа-интриганка и лицемерный святоша. Не удивлюсь, если они втихаря заправляли домом терпимости или какой-нибудь подобной мерзостью.

– Налей себе еще, Тед, – предложила Элли и спихнула со стола кота, пытавшегося сунуть нос в рыбные консервы.

– Нет, спасибо. Я уже убегаю. Ты остаешься на ночь, Дон?

–Да.

– Отлично. Может, и я прошвырнусь среди ночи. Услышите лай – не волнуйтесь.

– Я пока не решил, оставлять собак во дворе или нет, – сказал Дональд, взяв в каждую руку по миске с собачьим кормом.

Тед поспешил открыть для него дверь. Разноголосый собачий хор затопил кухню.

– Ну все, исчезаю! – Тед на прощание кивнул Дональду, вернувшемуся за второй порцией. – Понадоблюсь – сразу звоните!

– Спасибо, – рассеянно обронила Элли, поглощенная раздачей корма котам.

Она сосредоточенно выстраивала на полу тринадцать мисок – по числу котов. Без толкотни, воя и даже кое-каких грубостей эта процедура никогда не обходилась. Роджер, восседая посреди кухонного стола, без умолку верещал, пока Элли наконец не наполнила его личное фарфоровое блюдечко.

– Ф-фи! – скривился Дональд. – Развели антисанитарию!

– Ты еще таких чистоплотных людей поищи, как крысы! – парировала Элли. – Куда это ты намылился?

– Пересчитать остальную живность. А затем, шеф, с вашего позволения, подстригу лужайку.

И Дональд действительно занялся лужайкой. Зная, что мужскому полу свойственно ослиное упрямство, Элли решила не возражать. Любой протест наверняка вылился бы в очередные подвиги. Следующие несколько часов она слонялась от окна к окну и на чем свет стоит проклинала и безмозглую мужскую породу вообще, и Дональда в частности.

Закончил он лишь к девяти часам. Элли к этому времени соорудила роскошный салат, приготовила холодный чай и оставила все на видном месте в холодильнике. Затем приготовила спальню рядом со своей – постелила чистое белье и даже аккуратно отвернула краешек одеяла.

Когда Дональд зашел в кабинет, Элли уже устроилась в кресле перед телевизором и сосредоточенно вышивала один из заброшенных проектов тетушки – скатерть с витиеватым рисунком.