Черный завет

Долгое сиденье не утомляло девушку. Усталые от постоянного мельтешения приходящих и уходящих людей глаза выбрали ту единственную точку, уставившись в которую, можно было представить себя одной. Если бы не шум, отстраненность была бы полной.

Гранд оказался большим городом. Не видавшая ничего подобного, Доната долго стояла, разинув рот, когда перед ней во всей красе открылся город, обнесенный крепостной стеной. Сложно представить, что такое может существовать на самом деле: все эти тонкие башни, так и рвущиеся в небо, шпили, соперничавшие высотой с облаками, ажурные ворота, больше похожие на кружева, чем на средство защиты от непрошенных гостей. Прежде Доната видела такое чудо лишь на картинке в книжке, что читала ей мать. И вдруг – возьми да и коснись рукой, еще одна сбывшаяся сказка!

В какой-то момент она не обратила внимания на то, что они – вдвоем – вошли в этот прекрасный город. Потом прошли – вдвоем – по тесным улочкам, с домами, касающимися друг друга крышами. Потом, и снова вдвоем, остановились у постоялого двора, который Ладимир назвал гостиницей. Она очнулась от слов «комната на двоих». И тут только заметила, что нить, та самая, которую должен был как острым ножом разрезать город под названием Гранд, по-прежнему связывает их. Есть большой город, но они все еще вместе. Доната побоялась сказать об этом Ладимиру. Даже в шутку. Вдруг улыбнется, спохватится и уйдет. Поэтому, слушая, как он добивается комнаты в очередной гостинице, она не то что молчала – дышать боялась.

Дальше все покатилось под горку. Они переходили с места на место, но свободных комнат не было. Ладимир злился. А она радовалась. Молча, чтобы не вспугнуть подаренное счастье. Дождавшись полудня, он попросту усадил ее в этом кабаке, высказавшись в том смысле, что ему так удобнее, и велел ждать. С тех пор она послушно сидела и ждала. С двумя маленькими исключениями: в туалет-то ходить надо?

Последний такой поход доставил Донате неудовольствие. В узком темном коридоре ее подкараулил тот самый здоровый мужчина, который сейчас мерзко улыбался за столиком напротив, вызывая друзей на очередной спор. В том, что он снова касался ее, Доната не сомневалась. Достаточно было взглянуть на широкоскулое, довольное от предвкушения очевидной пакости, лицо.

– Скучаешь одна? Могу развеселить, – в тесном коридоре двоим можно было разминуться с трудом. Здоровяк дохнул на нее запахом пива, смешанного с запахом жареного лука. Широко улыбнулся и непременно хлопнул бы ее пониже спины, если бы она, ожидавшая нечто подобное, волчком не крутанулась и не оказалась бы от него по левую руку. Метательные ножи при резком движении кольнули в бедро и придали уверенности в своих силах.

– Верткая, – с уважением сказал здоровяк. – Все равно не отвертишься. Со мной сегодня будешь. Что ты думаешь, тот парень, что тебя привел, вернется? Знаем мы таких парней. И дура ты, если думаешь по-другому. Но не боись, девка, без ночлега не останешься. Сиди, пока я с друзьями разберусь. Люблю я вертких…

Он хохотнул напоследок и пошел к друзьям, заставив ее трижды перевести дух от злости, прежде чем вернуться за стол.

– Удивляюсь я, глядя на некоторых девок, – низко поставленный голос заставил Донату поднять голову. За ее столик, не спрашивая согласия, усаживался молодой мужчина. – Чего ты торчишь тут одна, на глупости напрашиваешься?

Доната совсем было собралась послать его, не указав направления, но смерив пристальным взглядом, передумала. Из двух зол выбирают то, что меньше кусается. Этот мужчина, с темными волосами пониже плеч, с орлиным профилем и жестким взглядом черных глаз показался ей менее опасным, чем огромный мужик с похотливыми глазами, сидящий за столиком напротив.

– Ты ведь не одна на ярмарку приехала? – продолжал отчитывать мужчина, словно она была его сбежавшей из дома и наконец счастливо обретенной сестрой.

И во время монолога успел мигнуть прислужнику. Тот отреагировал мгновенно. На столе как по волшебному мановению возникли: сковорода с мясом, кувшин с пивом, зелень, хлеб. И копченая рыба к пиву, источавшая такой аромат, что у Донаты, не считавшей себя голодной, слюнки потекли.

– Наверняка не одна, – мужчина отхлебнул из кружки пенящееся пиво и уставился на Донату. – Кто ж тебя такую здесь одну оставил? Дай подумать, – он задумчиво постучал длинными пальцами по столу. – Отец, брат, словом, родственники ни за что бы так не поступили. Тем более, не оставили бы тебя в таком заведении, – он сделал акцент на слове «таком». – Что остается? И угадывать нечего. Приехала ты сюда с парнем. Если б ты знала, сколько здесь таких, – далось ему это «таких», – после каждой ярмарки остается! Наверное, из дома сбежала с ним, жениться обещал. Молодые, доверчивые. Дальше что собираешься делать? Когда поймешь, что никто за тобой не придет? Знаешь, некоторые видят особый шик в том, чтобы убогую обидеть.

Доната поднесла было пиво к губам, но поперхнулась и поспешно поставила кружку на стол.

– Что ты на меня так смотришь? – он помолчал, разглядывая ее. – Красивая, плохо, что немая. Или наоборот, даже хорошо.