Черный всадник

Перед иконами горит лампадка, под потолочной балкой на деревянной подставке — восковая свеча, в устье печи потрескивает желтоватым пламенем связка смолистой щепы. В красном углу стоит большой сноп ржи, перевязанный тугим перевяслом из лугового сена и украшенный густыми багряными гроздьями калины. На столе, застланном вышитой скатертью, в глазурованных мисках — кутья и узвар, вареники с творогом, сметана, пироги с маком, шулики [6], два кольца колбасы, которая так и поблёскивает поджаренными боками. А посередине, на широком деревянном подносе, — крутолобый белый каравай.

Старая Звенигориха с девчатами — Стёхой и Златкой — суетятся возле печи и стола. Дед Оноприй пристраивает в красном углу, за снопом, горшочек с кутьёй и кувшинчик с узваром — домовикам, душам умерших, чтобы добрее и ласковей были к дому и ко всем, кто живёт в нем.

Младен с Якубом молча сидят на лавке. Яцько подбрасывает в лежанку дрова, а Спыхальский, хотя и осунувшийся после ранения, но уже весёлый и оживлённый, потому что в последние дни почувствовал — мускулы наливаются новой силой, снуёт по хате и, потирая руки, заглядывает в миски, кувшины и бутылочки, которые все ставит и ставит на стол Звенигориха. Усы его шевелятся, как у кота, когда тот чувствует поживу, а голубые глаза радостно светятся: он заранее смакует обильный ужин!

— То, паниматка, есть чудесный, вельми роскошный праздник — ваш щедрый, то бишь предновогодний, вечер! — философствует он, обращаясь к старой хозяйке. — Ни у какого другого народа не видал ничего лучшего!.. Какие блюда! Какие напитки! Ух! Аж дух захватывает, холера ясная! — Он сглотнул слюну и прищёлкнул языком. — А этот трогательный сноп ржи, что до сих пор пахнет — уй! уй! — чебрецом, свежей солнечной соломой и далёким-далёким летом! Эти жёсткие звенящие колосочки и кисло-сладкая красная калина меж ними!.. Как мило и остроумно! Накануне рождества и Нового года вносить сноп в хату, ставить на почётнейшем месте — в красном углу — и желать, чтобы Новый год был таким же щедрым и богатым для хозяев, как этот золотой сноп! — Он подмигнул Стёхе, которая как раз раскладывала на столе деревянные ложки.

— Аминь на добром слове! — усмехнулся в седую бороду дед Оноприй. — Твоими б устами да мёд пить, пан Мартын!

— За этим дело не станет! Был бы только мёд! Га-га-га! — захохотал Спыхальский и хлопнул ладонью Яцько, который, наклонившись, раздувал в лежанке жар. — Будет тебе, хлопец, тутай фукать! Ведь и у тебя небось, как и у меня, сосёт под ложечкой! Пойдём-ка во двор да пощедруем под окном паниматке, авось и к столу покличет!

— Можно и к столу. Отчего ж? И даже без щедривки… — ответила мать Арсена. — Вот разве что ещё минутку подождём: может, какой гость прибудет!

Все поняли, какого гостя ждёт она. Только не верилось, чтобы в этакую непогодь Арсен с Романом пустились в дорогу. Потому и промолчали.

Звенигориха расценила это по-своему и сразу засуетилась:

— Да нет, это я так… Какие уж гости в такой поздний час! Будем садиться к столу! Прошу, прошу… Чем богаты, тем и рады!

Но Спыхальский возразил:

— Э-э, нет, паниматка! Какой же щедрый вечер без щедривочки? А ну-ка, Яцько, Стёха, Златка! Пошли со мной — да споём!

В это мгновение за окном послышался топот ног, загудели приглушённые мужские голоса. И тут же донеслось:

Щедрик-ведрик,
дайте вареник,
грудочку кашки,
кiльце ковбаски!

— Ой, Арсен! — радостно вскрикнула мать и в изнеможении опустилась на скамью. — Это его любимая щедривка!

Стеша метнулась в сени. Грохнул засов. Вместе с морозным воздухом, искристыми снежинками, что завихрились у порога, с шумом метели в хату вошли четыре белые фигуры. И кожухи, и шапки, и рукавицы, и даже лица вошедших так запорошило снегом, что среди них не было никакой возможности узнать Арсена. Все были похожи на сказочных дедов-морозов, которые нежданно-негаданно появились тут. Но вот они стянули с голов лохматые шапки, и три сильных голоса пропели:

Щедрий вечiр,
добрий вечiр,
добрим людям—
на здоров'я!..

Что здесь произошло! Ликованию не было конца! Все повскакивали с мест и бросились к прибывшим.

— Арсен!

— Роман!

— Ненко!

Весёлые восклицания, смех, щебетание девчат, льнувших к своим наречённым, слезы матери, объятия и поцелуи!

Ненко не отпускали от себя Младен и Якуб. Для них его появление было такой неожиданностью, что они никак не могли опомниться. Златка отошла на минутку от Арсена и, тоже обняв брата, чмокнула его в холодную щеку.

Только казак Гурко стоял у порога молча, словно боялся вспугнуть радость и счастье, которые так неожиданно заполнили и всколыхнули этот гостеприимный, тёплый дом.

Когда первая волна чувств наконец улеглась, Арсен произнёс:

— Дорогие мои, как видите, мы с Романом вернулись не одни. Вот это — Ненко, Златкин брат, сын Младена и большой друг Якуба!

Ненко поклонился, пожимая дружески протянутые руки. Звенигориха — она уже знала историю его жизни — поцеловала Ненко в голову.