Черный столб

По мере приближения к плоту разговоры на катере затухали. Все взгляды были прикованы к Черному столбу, подымающемуся из облака пара. Теперь он уже не казался Кравцову безобидным волоском — в нем было что-то жуткое и грозное.

— Н-да, — сказал Морозов после долгого молчания. — Неплохим хвостиком обзавелась матушка-Земля.

Вода возле плота была неспокойна. Катер подошел к причалу, и Морозов прежде всего велел спустить в воду контейнер с термометром-самописцем для долговременных замеров температуры. Затем перетащили приборы в кабину грузового лифта и сами поднялись на верхнюю палубу плота.

Ух, как на раскаленной сковородке… Кравцов с беспокойством взглянул на Морозова: все же пожилой человек, как он перенесет такую дьявольскую жарищу? Морозов, мокрый от пота, натягивал на себя скафандр из стеклоткани, и все поспешили сделать то же самое.

— Все слышат меня? — раздался в шлемофоне Кравцова голос Морозова — по-русски и по-английски. — Отлично. Итак, начинаем первичные измерения. Замеры будем делать через каждые двадцать пять метров. Юра, у вас все готово?

— Да, Виктор Константинович, — ответил белобрысый парень. Он был, оказывается, техником-прибористом.

— Ну, начали.

Джим Паркинсон пошел вдоль рельсов к середине плота, разматывая рулетку. Отмерив двадцать пять метров от борта, он обмакнул кисть в ведерко с суриком и сделал красную отметку. Морозов нажал кнопку и прильнул к зрительной трубке, которая торчала из контейнера, похожего на газовый баллон. Он смотрел долго, его глаз освещался вспышками света из трубки. Затем Морозов вытащил записную книжку, снял с правой руки рукавицу и принялся писать.

Юра тем временем снимал показания с двух других приборов, а Уилл возился со своим магнитографом. Кравцову Морозов поручил замеры радиоактивности.

Юра и Чулков перетащили приборы к отметке, сделанной Джимом — здесь было 225 метров от Черного столба, — и замеры были повторены. Джим ушел с рулеткой вперед, отмеряя очередные двадцать пять метров, и Кравцов поглядывал на него с беспокойством. Конечно, до столба еще далеко, но кто его знает, на каком расстоянии он сегодня начнет притягивать…

— Товарищ Кравцов, — раздался голос Морозова. — На каком расстоянии потянуло вчера вашего Чулкова к столбу?

— Примерно десять метров.

— Десяти не было, — сказал Чулков. — Метров восемь.

— Ну нет, — возразил Кравцов и, окликнув Джима, повторил вопрос по-английски.

— Ровно двенадцать ярдов, — заявил Джим, — ни дюйма больше.

Морозов коротко рассмеялся.

— Исследователи, — сказал он. — Вот что: поставьте приборы на тележку. Паркинсон, вернитесь. Будем продвигаться вместе.

Палуба вдруг заходила ходуном под ногами. Долговязый Джим упал на ведерко с краской. Юра повалился на спину, прижимая к груди ящичек с кварцевым гравиметром. Уилла кинуло на Морозова. У основания столба яростно и торопливо заклубился пар, плот заволокло белой пеленой.

Понемногу толчки затихли и прекратились вовсе. Ветер разматывал полотнище пара, гнал его кверху. Пятеро в серо-голубых костюмах из стеклоткани стояли тесной кучкой — бессильные перед грозным могуществом природы.

— Кажется, скорость столба возросла, — проговорил Уилл, задрав голову и щуря глаза за прозрачным щитком.

— Это покажут локационные измерения, — сказал Морозов. — Ну-с, продвигаемся вперед.

И упрямые люди шаг за шагом приближались к столбу, толкая перед собой тележку с приборами и разматывая рулетку.

Замер на отметке 200 продолжался полтора часа: пришлось ждать, пока маятниковый гравиметр, взбудораженный толчками, придет в нормальное положение.

На отметке 125 Морозов велел всем обвязаться канатом.

На отметке 100 Джим обнаружил, что краска в ведерке кипит и испаряется; Юра протянул ему кусок мела.

На отметке 75 Уилл сел, скрючившись, на тележку и коротко простонал.

— Что с вами, Макферсон? — обеспокоенно прозвучал голос Морозова?

Уилл не ответил.

— Я отведу его на катер, — сказал Кравцов. — Это сердечный приступ.

— Нет, — раздался слабый голос Уилла. — Сейчас пройдет.

— Немедленно на катер, — распорядился Морозов. Кравцов взял Уилла под мышки, поднял и повел к борту,

Он слышал тяжелое дыхание Уилла и все повторял:

— Ничего, старина, ничего…

В кабине лифта ему показалось, что Уилл потерял сознание. Кравцов страшно испугался, принялся тормошить Уилла, снял с его головы шлем, и свой тоже. Лифт остановился. Кравцов распахнул дверцу и заорал:

— На катере!

Двое проворных японских матросов взбежали на причал. Они помогли Кравцову стянуть с Уилла скафандр. Слабым движением руки шотландец указал на кармашек под поясом своих шортов. Кравцов понял. Он вытащил из кармашка стеклянную трубочку и сунул Уиллу в рот белую горошину,

— Еще, — прохрипел Уилл.

Его отнесли на катер, положили на узкое кормовое сидение. Один из матросов подоткнул ему под голову пробковый спасательный жилет.

— Срочно доставьте его на судно, — сказал Кравцов старшине по-английски. — Вы понимаете меня?

— Да, сэр.

— Сдайте мистера Макферсона врачу и возвращайтесь сюда.

— Да, сэр.