Черный сорокопут. Дьявольский микроб

— Сходство разительное, — подтвердил я. — Может, и зовут его Визерспун. Но, конечно, никакой он не профессор археологии. За всю свою жизнь я встречал одноro–единственного человека, разбирающегося в археологии еще хуже, чем я. А именно — его. Поверь мне, подвиг!

— Но он так много о ней знает…

— Ничего он о ней не знает. Он достал пару книг по археологии, пару по Полинезии, и в каждой осилил едва ли по четвертушке. Он не успел дочитать до страниц, из которых узнал бы, что нет здесь ни гадюк, ни малярии. Вот почему он не пожелал делиться с нами литературой. А ну–ка ты превзойдешь его уровень познаний. Это ведь не отнимет много времени. Он твердит, будто извлек из базальта глиняную посуду и строительный лес. Лава раскрошила бы в пыль гончарные изделия и испепелила древесину. Он утверждает, что возраст древесины устанавливает вприглядку, опираясь только на опыт и эрудицию. А любой школьник знает, что эти сведения с достаточной степенью точности определяются по распаду радиоактивного углерода. Он дал нам понять, что его находки залегали глубже, чем любые другие, на глубине ста двадцати футов. А по меньшей мере десять миллионов человек знают, что три года назад из угольной шахты, с шестисот футов, был извлечен скелет возрастом в десять миллионов лет. Теперь о применении взрывчатки в археологических раскопках вместо лома и совка. Советую не пропагандировать эту идею в Британском музее. Тамошние ветераны сотрут тебя в порошок.

— Но эти раритеты, эти диковинки…

— Они могут быть и подлинными. Профессору Визерспуну повезло, он раскопал археологический клад, а флотское начальство тотчас смекнуло это превосходный повод ввести режим секретности. На вполне законных основаниях закрыть доступ на остров, не возбуждая подозрений у тех государств, которым присутствие флота в этих краях поперек горла. Быть может, открытие состоялось давным–давно. И Визерспуна держали за кулисами в паре с его двойником на случай нежелательных визитов. А может, все эти раритеты поддельные. Не исключено, что здесь вообще не было никаких археологических сенсаций. Осенила флот гениальная идея — и Дело с концом. Такой поворот сюжета также потребовал бы консультаций со стороны профессора Визерспуна или другого квалифицированного археолога. А уж последний натаскивал липового профессора. Эту историю скормили газетам и журналам. Или так: правительство убедило газетных магнатов принять участие в маскировочной операции.

— Но ведь шумиху поддержали американские газеты и журналы…

— Допустим, это совместный англо–американский план…

— И все равно не пойму, зачем им понадобилось калечить тебя, проговорила она с сомнением. — Может, твои предположения помогут нам ответить на этот вопрос.

— Сам теряюсь в догадках. Впрочем, надеюсь ночью докопаться до истины. В шахте.

— Ты спятил, — сказала она. — Ты не в силах передвигаться.

— Да это ведь в двух шагах. Коротенькая прогулка. Ноги мои в норме.

— Я пойду с тобой.

— И не вздумай.

— Прошу тебя, Джонни!

— Нет.

Она с мольбой простерла ко мне руки:

— Я ничем тебе не помогаю, совсем ничем!

— Не говори глупости. Кому–то ведь нужно оборонять крепость изнутри, следить, чтоб никто не проник в дом с перспективой обнаружить вместо нас пару чучел. А так самый бдительный разведчик будет удовлетворен. Из дома доносится дыхание. В темноте можно разглядеть две фигуры. Картина полного благополучия. Сейчас я прилягу и сосну пару часов. А ты бы вернулась к профессору. Почему бы тебе не припудрить ему мозги по второму кругу? Он не в силах отвести от тебя глаз, и, значит, тебе с руки выведать у него многое, что мне. не по зубам.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду?

— Испытанный прием Мата Хари, — нетерпеливо разъяснил я. — Безделицы, нашептываемые на ушко Самая малость стараний, и сработает принцип «седина в бороду — бес в ребро». Минимум усилий — и у него поедет крыша. В порыве нежности он, того и гляди, откроет тебе свои потаеннейшие секреты.

— Ты уверен?

— А почему бы и нет? Женщины его слабость. Это оче видно. Женщины в возрасте от восемнадцати до восьми десяти.

— У него могут появиться подозрения.

— Ну и пусть. Это меня нисколько не колышет. Лишь бы он выбалтывал полезную информацию. Понимаешь ли, долг превыше удовольствий.

— Ясно, — спокойно подытожила она. Поднявшись, она протянула мне руку. — Пойдем.

Я встал — и через пару секунд вновь очутился на песке. С ног меня свалила скорее сила пощечины, нежели ее внезапность. Пока я приходил в себя, дивясь живучести первобытных пережитков в женской крови, она забралась на крутой берег и испарилась.

Челюсть моя слегка пострадала, оставаясь, однако, все той же челюстью. Я поднялся на ноги, вооружился костылями и двинулся дальше. Стало совсем темно, и я мог бы ускорить свой темп, перемещаясь без костылей. Но старикашка коварен. А ну–ка у него есть приборы ночного видения?