Черный сектор

Требования Конторы были просты — отдать рекурсор. Взамен гарантировалось прекращение военных действий. Коммуне обещали оставить то, что она ещё сохранила, при условии прекращения дальнейшей экспансии, а также льготные расценки на пользование новой портальной сетью, принадлежащей угадайте кому.

— Ничего личного, — солнечно улыбнулся Анатолий Евгеньевич, — просто борьба за рынки сбыта. И не расстраивайтесь так, это нормальный процесс. Никто не может доминировать вечно, испанские колонизаторы и Британская Империя тому пример.

— А я бы отдал, — сказал потом Зелёный. — Ну что вы все смотрите на меня, как на врага народа? Отдал бы. Нет, так-то хорошая штука, полезная, не спорю, но…

— Хрен им, — сказал Борух. — Не мне решать, я человек военный, но, если отдадим — потеряем постепенно всё.

— А так, типа, нет? — хмыкнул Зелёный. — Скажи, военный, ты готов воевать с Конторой? Ты её хорошо знаешь, не так ли? Справишься, майор?

— Если мы хорошо защитим реперы, то…

— Чушь. Мы так солидно приросли территорией за эти годы, что реперов у нас слишком много.

— Закроем, сил хватит!

— На один раз — да. На два. На три. Но они будут долбить и долбить. Рейдеров им не жалко. Вы, вояки, будете побеждать раз за разом, но будут потери, которые нечем восстановить. Будут расходоваться боеприпасы, выбиваться техника… Война — дорогое удовольствие!

— Мы готовы защищаться, Сергей, — решительно сказала Настя.

Совсем взрослая и очень, очень красивая девушка. Она руководит Молодой Гвардией — юношеской организацией Коммуны. Ещё совсем недавно Гвардия занималась, в основном, гуманитарным волонтёрством, но теперь всё больше превращается в ополчение. Всё возвращается, всё. Снова я вижу то, от чего бежал когда-то — тень войны на лицах детей. Но теперь бежать некуда.

— Я знаю, Настюх, — вздохнул Зелёный, — но я не хочу видеть твоих ребят в окопах. Они, конечно, готовы, но это не поможет.

— Ты предлагаешь капитуляцию, — сказала Ольга.

— Прости, рыжая, я не герой по натуре. Не вижу подвига в том, чтобы сдохнуть из чистого упрямства. Но, если у тебя есть какой-то рычаг, на который ты можешь сесть жопой, я охотно посмотрю на это.

— Может, и есть, — задумчиво сказала Ольга. — Но это не точно.

То, последнее предвоенное совещание закончилось неожиданно.

— Здравствуйте, — прозвучал от двери тихий женский голос.

— Ирка? — изумлённо вскрикнула Настя.

— Ирина? — удивился Македонец.

Я тоже узнал эту девушку, хотя видел её один раз и давно. Корректор Ирина, так мечтавшая стать Хранителем. Но я удивился куда меньше — ведь, в отличие от большинства собравшихся, я знал, что у неё получилось.

Когда я вернулся строить вместе с Ольгой новую Коммуну, то далеко не сразу спросил, как так получилось, что она моментально взяла власть в Совете. Сначала было не до того, потом она ловко уклонялась от моих вопросов, что у неё всегда получается в совершенстве. Но потом дожал всё-таки.

Разумеется, Палыч, сколотивший себе за время её отсутствия карманный Совет и ставший фактическим военным диктатором с чрезвычайными полномочиями, не был настроен с этими полномочиями расстаться. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не Хранитель.

Он давно не появлялся, все уже и забыли, как он может давить на окружающих.

— Сделайте, как она сказала, — сказал он Совету и побледневшему Палычу. — И уходите, мне надо с ней поговорить.

Палыч со своими подпевалами аж пробку в дверях устроили.

А ещё Хранитель пришёл не один.

— Это Ирина, — представил он худую, черноволосую и синеглазую девушку. — Она… Она со мной.

Ольге на секунду показалось, что он смущён и как будто спрашивает её одобрения.

— Это её ты велел тогда вытащить с Родины? — спросила она.

— Да, — он как будто ещё больше смутился, хотя, не видя лица под капюшоном, Ольга не была в этом уверена. — Так было надо. Это Судьба.

— Как скажешь.

— Ирина будет моим голосом здесь. Я не смогу больше появляться в Коммуне, это чревато парадоксами причинности, вместо меня будет приходить она.

— А почему ты…

— Ответ на этот вопрос сам по себе стал бы парадоксом причинности, — тихо засмеялся Хранитель, — так что в этой линии событий мы с тобой больше не увидимся. Прощай.

И они исчезли. И вот теперь пришла Ирина.

— У тебя все ещё синие глаза? — спросила Настя. — Как?

— Ты теперь Хранитель? — прямо спросил Македонец.

— Скорее, я с Хранителем, — мягко ответила Ирина.

— Значит, бортанула-таки Сеню? Эх…

— Это Судьба.

— Все вы так говорите… — махнул рукой расстроенный Македонец. — Бабы…

— Не отдавайте рекурсор, — сказала Ирина.

— С чего бы вдруг? — спросил Зелёный. — Нас за него раскатают в блин.

— Любая цена не будет чрезмерной. Если полный рекурсор попадёт в руки Куратора, будет гораздо хуже.

— Я одного не понимаю, — разозлился Зелёный, — почему, когда речь заходит о средствах, оправдывающих цели, всегда оказывается, что средства наши, а цели хер пойми чьи? Почему эту «любую цену» должны заплатить моя семья и мои друзья?

— Это Судьба, — повторила Ирина.