Черный Принц

Хотя Эдуард Вудстокский и получил от отца полный карт-бланш, он был достаточно опытным политиком, чтобы не выпускать Жана II за выкуп и не принимать любое другое решение о судьбе короля по своему личному усмотрению. Напротив, принц послал в Лондон своего камергера Лоринга не просто в качестве гонца. Он поручил сэру Нилу узнать у Эдуарда III, каким именно образом тот предполагает воспользоваться сложившейся невероятно выгодной для Англии ситуацией. Но английский король, в свою очередь, с ответом не торопился, поскольку совершенно явно находился в замешательстве. Известие о пленении самого короля Франции было настолько ошеломляющим, что королевский совет заседал в Вестминстере денно и нощно, но так и не пришёл к какому-то определённому решению. В результате сэр Нил Лоринг задержался в Лондоне до конца декабря и в конце концов вернулся в Бордо с весьма туманными указаниями, которые язык не поворачивается назвать инструкциями.

Через две недели после Рождества в Сентонже собралась представительная конференция. Французские уполномоченные остановились в Мирамбо — последнем замке в этой области, остававшемся в их руках. Англичане расположились в Блае. Эдуард Вудстокский личного участия в переговорах не принимал, возложив их ведение на двух опытных клерков. Первым был Уильям Линн, декан Чичестера, специально прибывший из Лондона. Вторым — коннетабль Бордо Джон Стретли, закончивший в своё время юридический колледж Оксфорда и в течение долгого времени находившийся на королевской службе. Кроме того, английскую сторону представляли члены военного совета принца — графы Уорикский и Саффолкский, лорды Кобэм и Бергерш, Стаффорд, Чандос и Лоринг, а также три гасконских сеньора, тесно связанные с англичанами: Жан де Грайи, капталь де Бюш, Гийом-Санш, сир де Помье, и Бертран де Монферран. Помимо двух опытнейших клерков опыт по части межгосударственных переговоров был разве что у графа Саффолкского: на этом поприще Роберт де Аффорд подвизался уже около двадцати лет и мог считаться знатоком дипломатии — в частности, он принимал активное участие в переговорах 1347 и 1350 годов, проходивших в Кале. С французской стороны в конференции принимали участие кардинал Пьер де ла Форе, Гийом де Мелён, архиепископ Санский, и семеро пленников — Жак де Бурбон, Жан и Шарль д’Артуа, графы де Танкарвиль и де Вантадур, д’Одреем и Бусико, — а также бывшие королевские министры Симон Бюси и Робер де Лорис.

Папские посредники наивно полагали, что переговоры будут мирными, доброжелательными и конструктивными, однако на деле ни Англия, ни Франция не стремились к установлению прочного мира. Собственно, всю работу конференции мог свести на нет один-единственный вопрос о полномочиях. Ведь если для англичан статус самого короля Франции был спорным, то какой вес могли иметь слова временного главы государства дофина Шарля, который выступал лишь в качестве королевского наместника? При этом его реальная власть и влияние представлялись весьма шаткими даже французам.

В среде французского дворянства ходили слухи, что переговорщики обсуждали некий конкретный проект мирного договора. И он, дескать, был отвергнут Эдуардом III, поскольку содержал огромное количество пунктов, по которым прийти к общему знаменателю было попросту нереально. Так или иначе, но результатом этой конференции, длившейся два месяца, стало лишь куцее перемирие, подписанное 23 марта 1357 года в Бордо. Оно должно было продолжаться до Пасхи 1359 года, и касалось не только Англии и Франции, но и всех союзников обеих сторон. Что касается условий договора, то они практически совпадали с условиями перемирия, заключавшегося на 1347—55 годы.

После ратификации сторонами мирного соглашения Эдуард Вудстокский послал письменный приказ герцогу Ланкастерскому оставить в покое город Ренн в Бретани, осаду которого тот вёл в союзе с наваррцами. Однако устные инструкции принца, по всей видимости, были прямо противоположными, поскольку Генри Гросмонтский и не подумал отвести войска от городских стен. Более того, он прямо заявил, что действует в интересах Жана де Монфора, претендента на герцогство Бретонское, а это чисто феодальная распря, не имеющая никакого отношения к межгосударственным делам.

Надо сказать, что достаточно вялая осада Ренна интересна только лишь одним аспектом. Именно тут впервые заявил о себе бретонец Бертран дю Геклен[77], ставший впоследствии коннетаблем Франции несмотря на захудалость его рода. Этот дю Геклен был единственным французским командующим, славу которого его соотечественники пытались, пусть и не очень обоснованно, приравнять к славе Эдуарда Вудстокского. Ну а тогда никому ещё не известный бретонец с непривлекательной внешностью командовал полупартизанскими-полубандитскими формированиями, находившими убежище в лесах и болотах Восточной Бретани. Он организовывал диверсии в тылу войск герцога Ланкастерского, нападал на продовольственные обозы и устраивал засады на небольшие английские отряды.

* * *