Черный Лев

– Нет. Больше слов мне не требуется.

Месяц разлуки довел их желание до степени лихорадки, когда уже не сознаешь, что делаешь. Оба, неуклюже путаясь в завязках, срывали одежду. Ранулфу приходилось куда хуже: тяжелые доспехи было трудно снять без посторонней помощи. Когда Лайонин встала перед ним обнаженная, позолоченная солнечными лучами, он замер с открытым ртом, и она метнулась к нему. Холодные звенья кольчуги больно впились в ее тело, но от этого ее потребность ощутить его ласки только возросла.

– Нет, ничего не снимай! Иди ко мне.

Она потянула его за собой на бархатистую землю, наслаждаясь контрастом прикосновения его теплой, влажной от пота кожи к ногам и твердого железа к ее мягким грудям.

Они слились в одном бешеном порыве. В первый момент Лайонин вскрикнула от почти болезненного наслаждения. Его бедра вздымались и опускались, встречая ее выпады, и они вместе взлетели к новым высотам ярости, буйства штормовых морей и взрыву цветных огней завершения.

Потом они долго лежали вместе, сжимая друг друга в объятиях, с тревожно колотившимися сердцами, наслаждаясь сладостными мгновениями. Ранулф отодвинулся от Лайонин, но положил ногу на ее бедра, лаская ее лицо, глядя на жену счастливыми глазами.

– Подобного я еще не испытывал.

– Спасибо, милорд, – улыбнулась она. – Рада угодить столь могущественному человеку, как Черный Лев.

– Ты чересчур меня превозносишь. Боюсь, что в этот момент Черный Лев потерял всю свою мощь.

– Тут ты ошибаешься, ибо исходящий от тебя смрад кого угодно свалит с ног.

Ранулф расплылся в улыбке:

– Девчонку, которая заставила прийти к ней прямо в кольчуге, нельзя назвать чувствительной дамой.

Она обхватила его за шею и неистово стиснула.

– Нет, боюсь, рядом с тобой я забываю, что родилась благородной дамой. – И, принимаясь целовать его, добавила: – Сейчас помогу тебе снять все это, а потом мы вернемся домой. Может, я даже искупаюсь с тобой в одной лохани.

– Приятная мысль.

Она помогла ему стянуть кольчугу, и он тут же притянул ее к себе.

– Ты так и не объяснила причину своего гнева. Ты ведь сердилась на меня? Не отрицай: я слишком хорошо тебя знаю.

– Нет, но причины теперь не важны. И гневу, и причинам теперь пришел конец. Ты со мной, а остальное не имеет значения.

– Я превратился в слезливую старуху, с тех пор как взял тебя в жены. И теперь постоянно волнуюсь по любому пустяку. Но уверен, что твои беды не кончатся, пока ты не расскажешь, что случилось. Неужели я столь грозен, что не стою твоего доверия?

– Нет. Ты стоишь и большего. Дело не в этом, и не спрашивай меня ни о чем. Главное – мы вместе, и большего мне не нужно.

Ранулф поцеловал ее в лоб, и хотя не совсем понял смысл ответа, решил пока не допытываться. Зато он долго держал жену на расстоянии вытянутой руки, изучая ее тело. Груди чуть пополнели, живот отвердел и слегка округлился. Он провел ладонью от шеи до развилки бедер.

– Надеюсь, я заслужила твое одобрение и ты рад, что совершил выгодную сделку.

Он проигнорировал ее саркастический тон:

– Я думал, что беременные женщины часто болеют. Но, похоже, мой сын заботится о тебе.

Лайонин пожала плечами:

– Некоторых действительно тошнит по утрам. Я рада, что не отношусь к таковым. Мне и без того хватает забот с таким мужем.

– Я человек славный, доброго нрава и никогда не давал тебе причин волноваться.

– Да, это я сама навлекаю на себя всяческие неприятности.

Ранулф снова нахмурился. Подобная покорность беспокоила еще больше, чем гнев. Он рывком притянул ее к себе, почти напуганный странными словами.

– Я готов выслушать все о твоих бедах.

Он все крепче сжимал объятия, пока она чуть не задохнулась.

– Может, ты желаешь другого мужчину?

Лайонии не помнила, как вырвалась и изо всех сил ударила его кулаком под ребра.

– Твой ничтожный мозг способен только на подобные мысли! Я не удостою тебя ответом! Атеперь одевайся. Мы возвращаемся домой.

И когда он с самодовольным видом отвернулся, не смогла не съязвить напоследок:

– О каких мужчинах идет речь, когда ты забрал всех красавцев в свою стражу!

Но тут он так отчаянно вцепился в ее запястье, что она поморщилась от боли. На глазах выступили слезы.

– Ранулф, мне больно! Я пошутила, неужели не понимаешь? И зачем мне другие мужчины? Отпусти меня, олух ты этакий!

Он разжал ее руку и пристыженно улыбнулся:

– Наверное, я не в силах понять некоторые шутки. Я же сказал, что никогда и ни с кем не стану тебя делить!

Ее глаза ярко блеснули.

– А как насчет тебя, муж мой? Мне не придется ни с кем тебя делить? – прошептала она без улыбки.

Он растерялся и удивился:

– Об этом я не подумал. Всегда считал, что для мужчин существуют иные правила, чем для женщин.

– Значит, мои обида и ревность ничего не стоят по сравнению с твоими?

– На это мне нечего ответить. Говорю же, мне впервые пришла в голову эта мысль, – сосредоточенно свел брови Ранулф. – Мы идем на войну, а в лагерях всегда есть женщины. Но какое это имеет значение?

– Но всем женщинам приходится ждать мужей с войны, а рядом обычно находятся мужчины.

– И тебе не все равно, если у меня будут другие женщины?