Черный Лед

Маг стоял напротив Невзорова в боевой стойке, чем то похожая на боевые позиции айкидо. В данный момент маг сам не знал что делать. Его атакующие возможности сведены на нет повязкой, защитные работают, но в глухой защите выиграть невозможно. К тому же жестокость и методичность того, как Иван вышиб трех сильных боевиков привела даже невозмутимого гипнотизера в шок.

Иван же прочно занял позицию стрельбы с одного пистолета. Он лихорадочно соображал. Магов он не убивал еще никогда и о их слабых местах не знал. Но его мозг работал неожиданно быстро даже для него самого. Когда он начал думать о том, как бы его убить варианты начали перечисляться со скоростью света.

«Увеличить плотность огня? Нет, потрачу боезапас стану беззащитным.»

«Войти в ближний бой? Нет, вон как стоит нет гарантии, что будет преимущество.»

«Снова бросить нож? Не заметил что бы он сколько-нибудь смущался останавливая его. Хотя… Стоп. Он выбросил вперед руку, значит ловил нож под свой контроль. А когда это было с пулями он тоже совершил едва заметное движение сдвигая свой щит от пуль правее. Значит одновременно он их не сможет применить.»

Взрывнож снова устремился к магу, тот так же заучено поймал его контролем пространства и тут же пули преодолели плевое расстояние между дуелянтами и впились магу в лицо, грудь, шею. Смерть была почти мгновенна. Иван спокойно повернул голову в том направлении где упала эльфийка. Там было только несколько пятен крови. Лиафель смогла скрыться и преследовать её не было смысла.

Пару секунд сержант порассуждал что делать дальше. Переступив через труп орка Невзоров начал копаться в седельной сумки своей вьючной лошади доставая аппаратуру. Его план был с одной стороны прост, а с другой немного безумен. Он отлично понимал, что без Навирры никогда отсюда не выберется, значит надо пробовать вытащить её или поймать какого-нибудь другого дроу который выведет Невзорова наружу. Да сейчас это план минимум – выбраться из подземелья. Если выберется – задачу с убийством Винсента можно считать выполненной и можно со спокойной душой возвращаться домой… или все таки попробовать добраться до мудреца самостоятельно. Ивану было уже не все равно из за чего же все таки ему приходится работать в столь ненормальных условиях?

Пока Иван копался в сумках погибших лошадей. Он чувствовал себя на удивление умиротворенно и спокойно. Не смотря на стычку у него не болел ни один сантиметр тела, хотя например на спину он упал достаточно неуклюже. Находясь в компании двух человеческих, одного орковского, и пяти лошадиных трупов Невзоров выбирал из походного снаряжения самое необходимое для текущей задачи. А задача была – найти и поймать Навирру или любого другого дроу который поможет выбраться из этого места.

Задача очень тяжелая. Спорно что правильнее – самому искать выход или искать своих спутников, которые к слову его чуть-чуть не зарезали. Руки Невзорова замерли на сумкой, снятой с пегой лошади. Разве чуть-чуть?

Иван поднялся в полный рост, поднес ближе факел, стянул куртку. Потрогал бок, рубашка была вся влажной, но боли по прежнему не было.

– Странно.

Руками на ощупь он нашёл место пореза. Глубокий, но заживший рубец четко прощупывался. Зажило не бесследно, но поразительно быстро.

– Что за черт?..

Факел создавал очень неприятное, клокочущее освящение. Сержант снял двойную портупею, расстегнул рубашку, и положил её на сумку, в которой только что копался. Все верно, весь левый бок был испачкан в местами запекшейся крови, то же самое с грудью.

Невзоров потянул рубашку в разные стороны и разорвал её на две части. Потом еще на две. Получилась тряпочка. На этот кусок материи он вылил немного воды из фляги. Стёр кровь и провел пальцами по ранам. Только глубокие шрамы. Маленький, от острия лезвия на груди, когда меч прошел между ребрами через сердце насквозь и длинный слева, от той самой первой атаки Винсента. Проанализировав ситуацию Иван пришёл к выводу что он должен был быть мертв от таких ранений. Зачем-то сержант обернулся и взглянул на труп орка с изуродованным пулевыми попаданиями лицом, затем его взгляд перебежал на собственную нечеткую тень от света факела.

В тайне от всех сержант любил поговорить с собой, когда его никто не слышит. В нем было достаточно много лиричных и романтических нот, именно из-за них порой он на крыше встречал закат, именно поэтому поплелся вытаскивать старосту из подворотни. Неизвестно почему, но он всегда считал проявления своих чувств чем-то некрасивым, недостойным его как личности. Вот и сейчас даже перед собой он не изменил выражения лица, когда всю его сущность обуял страх. Противоестественное поведение его собственного тела, пусть оно и спасло ему жизнь, пугало. Было такое ощущение, что кто то неизвестный залез под кожу, привел тело в порядке и снова затаился с коварной улыбкой.

«Доверяй себе даже тогда, когда больше тебе никто не верит.»

Но как можно верить себе, если сам же и не понимаешь многих действий собственного тела?