Черный хрусталь

– Мне до сих пор непонятно одно: если Эйно мог найти себе любых головорезов, то чего ради было нанимать этих идиотских вельмож, которые только и делают, что заливаются ромом и играют в кости? Какой в этом смысл? Неужели они действительно такие уж замечательные бойцы, как рассказывают о себе?

– Ты совершенно не знаешь Пеллии. Десять лет назад одна-единственная бригада морской пехоты захватила с моря старинную крепость Кавур на юге Ханонго. Там было все: и артиллерия, и бочки с кипящей смолой – только все это было со стороны суши. А эти, как ты говоришь, вельможи, взяли крепость прямо со своих кораблей, взобравшись на неприступную скалу… Офицеров морской пехоты готовят с юношеских лет, каждый из них стоит двух десятков простых солдат. Если нам придется драться, ты поймешь, почему Эйно так стремился заполучить именно этих людей.

Ута замолчала. Мы лежали на качающейся койке, прижавшись друг к другу, и я ощущал, как все более ровным становится ее дыхание. В моей голове роились противоречивые мысли: я думал одновременно о загадочных «филинах», о наших наемниках и о том, что в Рашеро, если мне не изменяет память, правят жрецы главенствующего культа. В стране сотни монастырей, им принадлежат огромные земли и даже целые города. С другой стороны, если верить книгам, то к чужакам они относятся совершенно равнодушно. По-моему, у рашеров даже нет регулярной армии, это как-то связано с их верованиями. Что-то есть там у них такое, вроде того, что боги не позволяют держать оружие за хлеб, а вера в защите пока еще не нуждается.

Девушка, похоже, начала засыпать. Я осторожно перевернулся на спину – мне сон упорно не шел, несмотря на то, что качка стала тише, постепенно превращаясь в убаюкивающее волнение. Я лежал, глядя в потолок, и слушал: скрип снастей, шипение воды, тонкие, неровные завывания ветра и едва заметное дыхание Уты…

Глава 4

– Нам не следует долго маячить на побережье.

В густых, наполненных морским ветром сумерках голос Даласси прозвучал глухо, словно он говорил в тряпку. Я вздохнул и в последний раз обернулся – туда, где в миле от берега ясно вырисовывался черный силуэт «Бринлеефа». На корабле не было видно ни единого огонька, и он казался страшным, огромным призраком, поднявшимся из глубин океана.

Рокас подвел мне лошадь – крупную черную кобылу, уже навьюченную снаряжением и припасами в двух переметных сумах. Справа от седла в специальной кобуре торчал многозарядный кавалерийский карабин, на поясе у меня висели два магазинных пистолета. Я помассировал себе шею. После мучений с лошадьми, которых мы перевозили на берег больше трех часов, я чувствовал себя так, будто прошел через ритуальное побитие камнями. Спину у меня ломило, а плечи просто трясло… Сплюнув, я забрался в седло и оглядел наш маленький отряд. Наемники, стоило им покинуть безопасный корабль, сразу же перестали шуметь и валять дурака. Теперь это были суровые, до зубов вооруженные мужчины в теплых и удобных куртках из чертовой кожи, готовые идти сквозь чужую страну. Я слышал глухой лязг, – это они в последний раз проверяли, все ли на месте, и подгоняли ремни своих сумок и тюков. Ни единого лишнего слова, все шутки остались там, в холодном море. Мы выступали на северо-восток: впереди была ночь.

Я справился, наполнен ли магазин моего ружья и поискал глазами Бэрда. Он находился рядом с Иллари, который должен был замыкать колонну. Иллари что-то негромко говорил, а Бэрд, поджав сосредоточенно губы, кивал, соглашаясь; потом раздался резкий свист Эйно, и мы двинулись через заросшие редким кустарником дюны.

Тьма сгущалась, с моря потянуло туманом. Я плелся в середине отряда, уткнувшись взглядом в широкую спину едущего передо мной наемника, и размышлял о словах Даласси, который заявил, что до утра мы должны приблизиться к одному из местных монастырей, с которого он собирался начинать поиск. Не опасно ли это? Насколько я помнил, рашерские монахи могли быть и агрессивны. С верой у них тут совсем сурово, не шути. С одной стороны, они не трогают любопытствующих иноземцев, а с другой, появление целого отряда вооруженных головорезов может их просто напугать – и тогда идти по стране станет невозможно. Но Эйно, как я помнил, всегда знал, что он делает. Если бы двигаться отрядом было действительно так опасно, он пошел бы в одиночку, прихватив с собой одного-двух человек. Если он так стремился иметь максимально возможное количество стволов, то опасность заключалась как раз в слабости.

Здесь нет судов, повторял я про себя. Здесь нет королевской стражи и королевских палачей. Здесь правят жрецы, запирающиеся в своих неприступных цитаделях, им принадлежит земля, но их мало волнует происходящее за толстыми стенами… Здесь может случиться все, что угодно. Даласси как-то обмолвился, что на равнинах бродят целые банды разорившихся крестьян, способных на любые преступления всего лишь за кусок хлеба.