Черный гусар

После торжественной встречи и двухдневного отдыха состоялось миропомазание и переход Дагмар в православную веру. Отныне она стала Марией Федоровной. А еще через день их с Николаем венчали. Событие стало знаковым для Петербурга. Город посетило множество членов правящих семей Европы, их родственники и свита. Зрители, зеваки и простой люд стекался в столицу со всех ближайших уездов и губерний.

Мне прислали особый именной билет. В нем указывались имена и титулы жениха и невесты, название церкви, где будет проходить венчание, дата, время и адрес, где состоится свадебный пир. Так же к билету прилагался поминутный распорядок всего дня и меню.

В 8 часов утра 21 залп пушек Петропавловской крепости возвестил о предстоящем торжестве. По традиции, царствующая императрица заехала за невестой и отвезла ее в своей карете в Зимний дворец. Потом туда приехал император и великие князья.

После завершения церемонии одевания, в 12 часов пополудни, началось торжественное шествие в Собор Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце.

Великолепные кавалергарды выступали почетным эскортом царской семьи и самых почетных гостей. Гвардейские полки стояли стройными рядами на Сенатской площади. Звонкое «ура» практически не смолкало.

Попасть на церемонию считалось невероятной честью. Понятное дело, меня туда и близко не подпустили. Да я и не особо стремился, прочитав все подробности в газетах.

По окончанию бракосочетания все расселись в золоченые кареты, запряженные прекрасными скакунами, и отправились в Казанский собор. Там молодожены приложились к иконе Пресвятой Богородицы. Людей на улице было столько, что кареты и свита едва смогли проехать. Отовсюду слышались радостные крики и пожелания. Военные оркестры играли на каждом перекрестке. Улицы были засыпаны цветами, а между домов протянули длинные гирлянды. В воздух раз за разом взлетали гроздья праздничных фейерверков.

Про безопасность снова забыли. Во всяком случае, и сам император, и Николай с Марией часто оказывались на расстоянии вытянутой руки от простых людей. Хотя, сейчас подобное воспринималось в порядке вещей. Романовы не прятались от своих подданных.

Из Казанского собора вся блистательная кавалькада отправилась в Аничков дворец. Его окружила огромная толпа, которая около пяти часов громко аплодировала и не расходилась. Николай и Мария несколько раз показывались в окне, чем вызывали еще больший ажиотаж.

А в самом дворце в то время шел праздничный пир. Все действо проходило в трех залах. Нахождение в одном из них подразумевало степень приближения к царскому престолу. Мне выделили место среди дам, офицеров и чиновников в третьем зале. Даже такое, относительно далекое от царской семьи расположение, для большинства людей казалось неосуществимой мечтой.

Играла классическая музыка. Под высокими потолками сияли огромные хрустальные светильники. Горели тысячи свечей, за которыми постоянно следили лакеи. Идеально начищенный паркет казался произведением искусства. Увешанные орденами и лентами гости сидели на роскошных стульях. Дамы буквально сияли от обилия драгоценных камней. Кормили также по-царски – коньяк, шампанское, мальвазия, икра, рябчики, ананасы и все прочее, не менее изысканное и дорогое.

Николай надел красную парадную форму полковника лейб-гвардии гусарского полка. Что-то мне подсказывало, что будь мы с ним знаком чуть дольше и получи гусары Смерти статус гвардейцев, он бы щеголял в нашем мундире. Хотя, нет, вряд ли, словосочетание «гусар смерти» наверняка бы вызвало суеверное недовольство. Особенно в такой день.

Мария надела платье из серебряной парчи со шлейфом и мантией из горностая. В ее густых волосах сверкал диадема, а шею, уши и руки украшали королевские драгоценности. Выглядела она чудо как хорошо – веселая, свежая и красивая девушка буквально светились от любви и счастья. Гости единодушно решили, что молодые созданы друг для друга.

Когда стемнело, наступило время очередных фейерверков и салютов. Банкет и бал закончились глубоко после полуночи. Все прошло хорошо, без всяких неприятных последствий.

Наступило Рождество. Офицеров Академии отпустили на десятидневные каникулы. В один из дней мы встретились с Полиной и заглянули в гости к Хмелёвым, поздравив их со светлым праздником и принеся подарки – чай и вкусные конфеты «от Люке» в бомбоньерке*.

– Христос родился! – дружно сказали мы с сестрой, переступая порог квартиры.

– Славим его! – не менее дружно откликнулась вся семья.

Застолье вышло теплым и веселым, а после него Алексей Константинович пригласил меня в кабинет «на сигару и рюмку коньяка».

Мы расположились около небольшого круглого столика, на котором стояли серебряные стопочки и бутылка «Курвуазье».

– Михаил Сергеевич, – кашлянув, начал Хмёлев, разливая благородный и благоухающий напиток. – У меня к вам разговор.

– Нет уж, Алексей Константинович, называете меня, как и раньше, по имени. Мы дружим семьями, я вас знаю с детства, и нам нет нужды в таких условностях, – перебил я его.