Черный Гетман

— Филимон, слепой кобзарь, перед смертью рассказал нам о твоем племяннике, Дмитрии. Я его ищу. Хочу знать то, что знаешь о нем ты.

Старый бей нахмурился, замолчал и долго сидел, устремив на Ольгерда тяжелый давящий взгляд.

— Что именно рассказал тебе слепец?

— Все, что он знал.

— Ты уверен в этом?

— Ему не было смысла что-то скрывать, потому что он был при смерти.

— Ты точно знаешь что он умер?

— Я сам опускал его тело в могилу.

— Он умер от болезни?

— Нет. От раны, которую нанес ему посланный Дмитрием убийца.

— Ты знаешь Дмитрия?

— Я встречался с ним трижды. Первый раз когда он убил моих родителей, второй — когда он взял меня в плен и бросил раненого в лесу, а третий — этой осенью в Киеве. Так все же ответь мне, бей, какую службу ты хочешь мне поручить?

Темир кивнул.

— Ты говоришь правду. Но я расскажу тебе все что знаю, только если ты дашь мне клятву верности. Служба тебе предстоит не подлая. Полсотни христианских солдат из разных стран, которые содержаться в Кафе под стражей, выразили желание купить свободу, совершив поход на Буг вместе с моей ордой.

— И с кем идете вы воевать?

— Одна из польских крепостей осаждена московитами. На помощь им идут запорожцы. Порта сейчас в союзе с польским королем, а ногайцы — вассалы Порты. Великий визирь Кепрюле, который правит от имени четырнадцатилетнего Мехмета, приказал нам прийти к стенам союзного города и снять с него осаду. Так что если тебе и придется скрестить сабли с христианами, это будет не набег, а честная война. Ну что, клянешься?

Ольгерд, соглашаясь, кивнул.

— Я твой должник. И я буду тебе служить. Где моя сабля?

Темир улыбнулся, вытянул откуда-то из подушек блеснувшие каменьями ножны, протянул по-солдатски, вперед эфесом. Ольгерд вытянул клинок на ладонь, поцеловал шершавую сталь:

— Клянусь, бей!

Удовлетворенно кивнув, старик-ногаец крикнул что-то в сторону закрывающего вход полога. Словно ожидая окрика, в шатер потянулись слуги и служанки с блюдами и кувшинами и начали накрывать дастархан. Уставив ковры ароматными яствами, слуги исчезли так же быстро как появились. Дождавшись, когда они снова останутся одни, Темир-бей хлебосольным жестом предложил гостю начинать ужин, сам же отправив в рот пару щепоток плова (данью вежливости тому с кем он разделил стол), начал рассказ.

* * *

— Наш род принадлежит к одной из ветвей прямых потомков великого Чингисхана. Сотни весен мои предки несут на копье бунчук беев ногайской орды. Но кровь Чингизидов с каждым поколением набирает все больший вес, потому мой отец возносил молитвы Аллаху, страстно желая, чтобы его сыновья смогли стать ханами одного из татарских царств. Но у отца не было сыновей. У него было много наложниц и только одна жена. В первые годы их жизни в одной юрте у нее рождались только девочки, из которых выжила лишь одна Агли. Я появился на свет, когда старшей сестре исполнилось десять лет, а через три года мать, истощенная родами и болезнями покинула нас. Два года жизни Агли заменяла мне мать.

На пятый год моей жизни лагерь отца, выехавшего с небольшой охраной в степь на первую весеннюю охоту (он был страстный соколятник, да упокоит его душу Аллах), напала шайка пограничных бандитов. Бандиты: татары, русские, поляки — всякий сброд, что обитает в густых камышах ниже днепровских порогов, напали на лагерь ночью, перебили всех и увезли Агли с собой.

Отец, к счастью, был не убит, а только ранен. Чудом вырвавшись из лап смерти, он вырвал половину своей бороды, проклиная тот день и час, когда его любимая дочь уговорила взять ее на охоту. Мы ожидали, что вскоре в один из ногайских юртов прибудут гонцы неверных с предложением о выкупе — нужно быть очень безрассудным человеком чтобы держать у себя и тем более обесчестить дочь ногайского бея! — Но никто так и не появился. Теряясь в догадках, отец стал высылать лазутчиков в селения неверных, чтобы разузнать о том, кто из бандитов совершил это дерзкое нападение и почему он не дает о себе знать.

Миновало лето, пришла осень а потом наступила зима, но выяснить, кто на него напал и как сложилась судьба Агли, так и не удалось. Так и не оправившись от ран, да и от горя, отец, не дождавшись новой травы, отправился в Последнюю Степь а я, по приказу могущественного султана Порты, был отправлен в Истанбул, где обучался вместе с другими детьми знатных вассалов.

В тринадцать лет, получив образование в медресе и обучившись ратному делу у янычар, я вернулся в степь, чтобы принять на себя бремя власти над ногайским народом. Имея при себе ярлык светлейшего султана и три сотни лучших турецких воинов, я собрал наших мурз на курултай и потребовал чтобы мне возвратили отцовский бунчук.