Черный Гетман

— Так и есть, — кивнул Измаил, — ведь чтобы попасть к соседним воротам, двигаясь по улице, нам нужно вернуться обратно к цитадели, куда сходятся все городские пути. Впрочем ты теперь командуешь, Ольгерд, ты и решай.

Ольгерд не размышлял и не колебался:

— Если давать крюк по улице, то придется проезжать мимо невольничьего рынка, а делать нам там нечего. Неровен час опять этот армянин-истязатель встретится и цепляться начнет. Так что идем вдоль стены, по переулкам. Авось не заблудимся. — Компаньоны двинули в сторону переулка, в котором скрылся старик с ишаком.

Половину жизни Ольгерд провел в больших городах и по своему опыту знал, что все городские задворки чем-то неуловимо похожи друг на друга. И пусть здесь их окружали не деревянные срубы, как в Киеве или Смоленске, и не кирпичные дома, как в Вильно, а разнотычные мазанки, выглядывающие из-за глухих глинобитных заборов-дувалов, вокруг была такая же сонная тревожная пустота, скрывающая невольное ощущение незримой опасности, словно из-за безмолвных окон и дверей за ними наблюдают сотни далеко не дружеских взглядов.

— Тебе что-то не нравится? — Заметив тревогу Ольгерда, спросил Сарабун.

— А что мне может понравится, если мы уже четверть часа идем, а вокруг одни лишь дувалы и навстречу — ни души?

— В восточных городах так всегда, — пожал плечами египтянин. — Здесь люди живут не напоказ, отгораживать от улицы то, что происходит в доме — обычное дело…

— А громилы среди дороги тоже дело обычное? — прервал его Ольгерд, завернув за который по счету угол.

Перед ними, целиком перегораживая узкий проход, стояло четверо здоровенных татар, чьи намерения были понятны, как "Отче наш…" — трое держали обитые железом дубинки, а четвертый, самый дюжий на вид, поигрывал аршинной цепью, на конце которой было закреплено небольшое чугунное ядро.

— Не пугайтесь, справимся, — засмеялся Ольгерд, вытягивая из ножен саблю. — Пистолей и ружей у них нет, а со своими разбойничьими инструментами им против нас не тягаться. В крайнем случае-убежим.

— Боюсь, что все не так просто, — спокойно произнес, прижимаясь спиной к спине Ольгерда Измаил. — Сбежать, во всяком случае, не удастся. Сзади подходят еще трое, причем двоих я уже видел сегодня. Это охранники того армянина, который хотел купить твою девушку.

Ольгерд коротко обернулся назад и присвистнул — враги сзади были намного опаснее: двое держали, выставив перед собой длинные ножи.

— Засада!!! — тонким дрожащим голосом завопил вдруг Сарабун. На рот ему мигом легла ладонь египтянина. Лекарь еще что-то коротко промычал и затих.

— Их семеро, нас двое, — скороговоркой произнес Ольгерд. — Лекарь не в счет. Измаил, ты хоть что то колющее или режущее с собой в город пронес?

— Кинжал и два метательных ножа, — спокойно ответит тот.

— Возьми вот еще мой, я в этих забавах не мастер, — Ольгерд резким движением выдернул из голенища и передал боевому товарищу нож. — А ты, Сарабун, — прошептал он дрожащему лекарю, наблюдая как враги начинают сходиться, опасливо глядя на его саблю, — нам сейчас только обуза. Времени не теряй, сигай через ближайший забор. Выбирайся отсюда как хош, зови местную городскую стражу. Если прорвемся, то встречаемся на постоялом дворе.

Сарабун стоял без движения, глядя на Ольгерда круглыми как плошки глазами.

— Давай!!! — рявкнул что было сил Ольгерд, выводя компаньона из ступора.

Лекарь кивнул, рванул с места, словно ему выстрелили в зад солью и с проворством садового воришки скрылся за высоким, чуть не в два его роста, забором.

Ольгерд принял боевую стойку, выставив перед собой саблю и поигрывая острием на уровне глаз:

— Измаил, попробуй кинжалом достать того, что с кистенем. Он самый опасный. Потом, когда справишься, бей тех что с дубинками. А я пока поиграюсь в ножички… — Не успел он закончить фразу как из за плеча, крутясь в воздухе сверкнуло начищенное лезвие метательного ножа. Громила с кистенем, начавший уже раскручивать цепь над головой, охнул, переломился пополам, упал и засучил по земле ногами.

Второй и третий бросок египтянина были не столь удачным — один из нападавших со страху отскочил назад и нож ударился в него боком. Кинжал Ольгерда не был приспособлен для бросков, но все же нашел свою цель — второй громила выронил дубинку и завизжал голосом рождественского поросенка, хватаясь за торчащую из плеча рукоять.

"Осталось пятеро" — подумал Ольгерд и двинулся навстречу вооруженным ножами. Фехтовальщики из грозных с виду подручных злокозненного армянина, оказались что из крестьян канониры. Ольгерд сдвинулся влево, сделал ложный выпад и, дождавшись когда один из противников, неуклюже пытаясь защититься, взмахнул ножом, рубанул ему по предплечью. Подарок смоленского воеводы с честью выдержал боевое крещение — дамасская сталь без видимых усилий перерубила бугрящиеся мышцы до самой кости. Громила завыл, как пес на луну, метнулся в сторону, ударился в забор и упал.