Черный флаг (ЛП)

Но именно лето было моим временем. Сезон стрижки овец. Мать и отец трудились день и ночь, пока я бегал в город чаще обычного, и не с пустыми руками за мясом, а с загруженной шерстью тележкой. Летом, когда появлялась такая возможность, я частенько забегал в местные таверны. Можно сказать, я примелькался там, в длинном камзоле, брюках по колено, белых чулках и слегка потрепанной треуголке, которую считал своим отличительным знаком, потому что мама говорила, что она идет к моим волосам (которым, к слову, не повредила бы стрижка, но они были потрясающего песочного цвета, и это даже я признавал).

Именно в тавернах я узнал, что мой талант к болтовне раскрывался после нескольких кружек эля. Знаешь, выпивка оказывает такой эффект, да? Развязывает языки, размывает мораль… Не то что бы я был очень робким и застенчивым в трезвом состоянии, но эль давал мне дополнительное преимущество. Ну, или, по крайней мере, я так себе говорил. В конце концов, деньги, вырученные от моих продаж по пьяни полностью покрывали то, что я потратил на алкоголь. Ну, или, по крайней мере, я так себе говорил.

Было что-то еще кроме того, что Эдвард пьяный был лучшим торговцем, чем Эдвард трезвый, и этим "что-то" был мой настрой.

Потому что, по правде говоря, я думал, что был особенным. Нет, я знал, что был особенным. Я часто сидел один ночью и смотрел на мир по-своему, по-особенному. Теперь-то я знаю, что это такое, но тогда я не мог объяснить это другими словами, кроме как сказать, что я чувствовал себя не таким, как все.

Либо из-за этого, либо несмотря на это я решил, что не хочу быть фермером всю свою жизнь. Я знал это с самого первого дня, когда пришел на ферму как работник, а не как ребенок, посмотрел на отца и понял, что игры кончились, а дома меня ждут лишь мечты о том, как я буду бороздить моря. Нет, вот оно, мое будущее, прямо передо мной. Я проведу всю свою жизнь как фермер, работая на отца, женюсь на местной девушке. Она родит мне сыновей, которые тоже станут фермерами, как их отец и дед. Я видел всю свою жизнь перед собой, но вместо того, чтобы почувствовать тепло удовлетворенности и счастья, я пришел в ужас.

И правда была в том, что — прости меня, отец, да упокоит Бог твою душу — я ненавидел свою работу, и это нельзя сказать мягче. После нескольких кружек эля, что ж, я ненавидел ее чуть меньше, но это все, что я могу сказать. Выбалтывал ли я свои мечты по пьяни? Возможно. Тогда я толком не думал об этом. Я знал только то, что во мне сидело глубокое отвращение к тому, как разворачивалась моя жизнь — или, что еще хуже, то, как она уже развернулась.

Возможно, когда речь шла о моих настоящих чувствах, я был слегка несдержанным. Возможно даже, у моих собутыльников сложилось обо мне впечатление, что я чувствовал, что жизнь готовила мне что-то получше. Что я могу сказать? Я был молодым надменным выпивохой. Плохой набор и в лучшие времена, а те времена лучшими никак нельзя было назвать.

"Ты думаешь, ты выше людей типа нас, да?"

Я частенько такое слышал. Или как минимум разные вариации этой фразы.

Наверно, было бы вежливее отвечать "нет", но я так не делал, из-за чего частенько оказывался в драках. Наверно, я хотел доказать, что я был лучше них, в бою в том числе. А может, так я защищал имя своей семьи. Да, возможно, я был пьяницей. Обольстителем. Наглым. Ненадежным. Но я не был трусом, нет. Я никогда не убегал, поджав хвост.

Именно летом моё безрассудство достигало самых высот. Именно тогда я был самым пьяным и самым буйным, и, по правде сказать, той еще занозой в заднице. С другой стороны, именно тогда я был более готов спасти молодую девушку в беде.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мы встретились в "Старой дубинке" — таверне примерно на полпути между Хазертоном и Бристолем. Я частенько захаживал туда — иногда несколько раз в день. Такое случалось, когда мои родители подолгу не могли отлучиться в город, занятые стрижкой овец, и мне приходилось ходить туда вместо них.

Признаюсь, вначале я почти не обратил на нее внимания. Ума не приложу, как такое могло выйти — в те времена я очень гордился как раз тем, что знал буквально всех хорошеньких женщин в округе. К тому же в такой дыре, как "Дубинка", как-то не ждешь увидеть хорошенькую женщину. Женщину — да. Женщина "известного склада" — да. Но эта девушка явно к таким не относилась: юная, примерно моих лет, одетая в льняной чепец и блузу, она скорее напоминала служанку.