Черный бульвар

«Это различие будет настолько радикальным, что его можно будет сравнить с появлением нового вида. И только в этом новом качестве человек выйдет на арену Вселенной». Правда, в отличие от нас с тобой, он так и не знает, в чем именно будет заключаться это чудесное изменение. Так что мы - люди будущего, только вчера школьные учителя перестали нам это тадычить, что же так мучает тебя? Или ты не веришь в столь головокружительные перспективы?

– А ты? Ты сам веришь?

– Разумеется, нет. Ни на копейку.

– Для чего же ты так стараешься?

– Как тебе сказать… Ну, во-первых, чтобы немного развлечь тебя, а во-вторых, чтобы показать тебе зыбкость человеческой морали. А ведь именно мораль, вернее, тот несовершенный ее протез, каким мы все пользуемся, заставляет тебя так мучаться. Я прав?

– Не думаю. Во всяком случае, не только мораль.

– А, ну конечно. Еще есть сокрушительная сила привычки, условного рефлекса. Если ты не жрешь, не пьянствуешь и не дрыхнешь в любое время суток, как сытый кабан, значит, человеческое тебе уже чуждо и пора намыливать веревку! Мон шер ами, хочешь, я покажу тебе людей, живущих без пищевода или почки, или полностью парализованных? А ты побеседуешь с ними. Человек приспосабливается к самым чудовищным условиям существования, причем зачастую существования без всяких перспектив, кроме…

– Вот-вот, ты сам подошел к этому! Даже у самого безнадежного больного остается главное человеческое право последняя перспектива - смерть. А у меня есть практически все, кроме нее!

Ян рассмеялся, поднялся и, сняв плащ, бросил его на стул в углу.

– И это все, что мучает тебя, мой бедный брат?

– Скажем, это - главное.

– Ну что ж… - Ян вытащил из бара пачку сигарет и бутыл

ку «Кьянти'', откупорил и уселся в кресло поудобнее.

– Готов выслушать тебя со вниманием и сочувствием. Дикос! (Говори! (греч.))

– Я оценил твои способности с помощью испытанных софизмов рассекать проблему на составные части и раскладывать ее по предметным стеклам чтоб подсунуть под объектив привычного для тебя инструмента медицинской логики, где есть конкретные явления и процессы, порождающие либо здоровье и комфортные ощущения, либо боли и болезни. Все остальное - рефлексия и пустословие, порожденные плохим знанием анатомии и Физиологии…

– Браво, ты очень хорошо сказал!

– Спасибо. Но, извини, у меня другой образ мышления и я считаю, что он имеет такие же права на жизнь, как и твой. К тому же я отнюдь но считаю безупречным милый твоему сердцу традиционно-зтернзлистический подход к изучению даже таких безусловных данностей, как человеческие организм. О какой незыблемости можно говорить применительно к фундаментальной науке, если даже человеческое тело, изучаемое тысячелетиями, в разных учебниках анатомии часто описывается с существенными различиями.

Он замахал па Сашу сигаретой и притворно захныкал:

Ной дорогое оппонент! Умоляю, избавьте меня от поигрывания вашими интеллектуальными бицепсами, трицепсами и прочими скапулзми! Я верю, что у вас - почти законченное высшее образование. Я ничего не говорил о незыблемости традиционной науки.

– Конечно, но ты все время пытаешься меня убедить, что, с точки зрения реальности, вампиризм - просто новая данность, с которой, раз уж она свалилась на голову, нужно просто смириться, сжиться, как с язвой, а со временем научиться извлекать практическую выгоду. а раз так, то акт твоего насилия надо мной представляется просто чем-то вроде принудительной записи в кружок филателистов без права выхода из него во веки веков. Между прочим, в моем случае даже приглашения не было, как не было и моего согласия.

– Ты слишком многого от меня требуешь, ной кровный брат. Даже приснопамятный граф Дракула - да будет ему осиновый кол перышком! - не приглашал в свой кружок прямо и открыто: «Присоединяйтесь, дескать, к ассоциации вольных кровососов!» А элемент добровольного вхождения в мой дом был, не отрицай!