Черный беркут

— А я тоже в музыкальной школе учился. Дня три. Я совсем маленький был. Учителя говорят: «Рано. Через год приходите». Мать ни в какую. Наверное, хотела из меня Стравинского сделать. Ну вот... Учительница нажимает на клавиши и заставляет меня повторять: до, ре, ми, фа, соль... Повтори, говорит, Леша. Я повторяю, а сам на пианино смотрю — так хочется поиграть! «До, ре, ми, па, соль...», — жалобно тяну я. Учительница меня прерывает. «Не па, а фа. Повтори». Я щеки раздул и выдал: фф-фа! Она меня похвалила. Давай, говорит, сначала. Я начал: «До, ре, ми, па...» — «Фа, Леша! Фа!» И вот так целый час она заставляла меня ноту фа выдувать, как будто я на тромбоне пришел учиться играть. Но с тех пор букву "ф" выговариваю безукоризненно. Все-таки музыка — великая вещь.

Анна неожиданно спросила:

— А подорешник красивая птица?

Алексей растерялся только на мгновение. И выдал:

— Отлично летает! Но по земле передвигается несуразно. — Он видел, как задрожали губы Анны, еще чуть-чуть — и она рассмеется. Алексей тут же перешел к более конкретному описанию: — Она оливкового цвета, сероватая. А брюшко белое. Я никогда птиц не ловил, это не по мне, я не рыбак и не охотник. А вот пацаны ловили, знали, что она к неволе привыкает легко.

— Кто легко привыкает к неволе?

Алексей быстро встал, повернувшись на голос. На пороге стоял Игорь Орешин.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Виделись уже. — Орешин подошел и поцеловал жену. — Уроки даешь?

— Перенимаем друг у друга опыт. Алексей здорово подражает подорешнику.

— Кому? — Командир бригады перевел взгляд на прапорщика.

— Птица такая есть, — ответил Ремез. — Вообще-то правильно она называется пестрогрудка.

— Это она быстро привыкает к неволе?

— Так точно.

— А ну-ка... — Орешин опустился на стул и подмигнул жене, — напомни.

— Неудобно, товарищ полковник.

— Давай, давай, Ремез. Не тяни.

Алексей на всякий случай предупредил:

— В природе она поет мелодично, но на слух человека не совсем приятно. — Смущаясь, он провел языком по зубам, повернул голову так, что Орешины видели его в профиль.

Он выдал несколько колен и решительно поднялся. Ему необходимо было покинуть квартиру Орешиных. А перед этим объяснить комбригу, почему он оказался тут. Впрочем, командир не такой человек, которому нужно долго объяснять очевидные вещи. Все написано на лице Алексея.

У него не было предлога посетить их квартиру, и задержался он ненадолго, показал свой певческий талант. Идиот... Все равно сказать что-то нужно. Пусть это прозвучит глупо, фальшиво, теперь это не имеет значения.

— Извините, товарищ полковник. Вообще-то я к вам пришел. Хотел в части обратиться, но мне сказали, что вы уже ушли.

Полковник поднял бровь, не глядя на Алексея, спросил:

— Поужинаешь с нами?

— Нет, спасибо. — Он замолчал, ожидая последнего вопроса Орешина.

— Чем могу помочь, Алексей?

— Домой хочу съездить. В отпуск отпустите?

Орешин некоторое время стоял в задумчивости.

— Ладно, пиши рапорт. — Проводив гостя, Игорь покачал головой. — Есть что-то неприятное в свисте... как он его назвал?

— Подорешник, — подсказала жена. — Почему неприятное?

— Пожалуй, я неточно выразился. Скорее всего что-то хищное.

— Игорь, я не понимаю тебя. Ведь ты сейчас говоришь об Алексее, так?

— У тебя богатое воображение, Аня. Я говорил всего-навсего о свисте. Алексей не сказал, чем питается эта птица?

Орешин сложил на груди руки, пристально глядя на жену.

— Игорь, — мягко сказала Анна, — мы давно не ссорились. Я имею в виду беспричинно. Ты что, ревнуешь меня? — На ее лице проступил румянец.

Орешин покачал головой, неопределенно пожав плечами.

На следующий день он попытался загладить вину. Раскопав в библиотеке книгу о пернатых, принес ее домой. Посадил рядом Анну и показал на черно-белый рисунок с изображением птицы.

Анна прочла: «Пестрогрудка, подорешник, пересмешник, ястребиная славка» — и вопросительно глянула на мужа.

— Ястребиная, понимаешь? Хотя успел прочесть, что на ястреба она похожа только оперением. Атак — неприметная маленькая птичка. Может, поэтому мне показалось в ее пении что-то хищное?

Анна промолчала, пожимая плечами.

Подбежал Вовка, забрался отцу на колени и показал на рисунок:

— Это кто?

Игорь скосил глаза на жену:

— Наш однофамилец.

Вовка округлил глаза и с детской наивностью спросил:

— Родственник, значит?

Анна не выдержала и рассмеялась.

Это было за две недели до того, как Алексей написал рапорт, но совсем иного содержания, и навсегда покинул Полярный.

* * *

Кавлис бросил на пыльную землю разгрузочный жилет, туда же полетели камуфлированные под горную местность брюки, майка песочного цвета с короткими рукавами. Как следует обваляв все это в пыли и потоптавшись на обмундировании, командир стал одеваться.