Черный Беркут

— Это — одно из следствий моей добросовестности… — ехидно сообщила Дайна, помучила меня очень долгой паузой, а потом перестала валять дурака: — Прежде, чем сформулировать техническое задание на тюнинг твоей новой «Стихии», ты двое суток зависал в Сети и шерстил соответствующие форумы, странички тюнинговых ателье, автомобильных заводов и даже непризнанных гениев. В процессе собрал чрезвычайно интересный комплект отдельных деталей и узлов, часть из которых серийно не выпускается, провел кое-какие расчеты и поручил мне красиво оформить результаты твоих трудов, набрать Сергея Сергеевича и намекнуть на возможность добавить раскрутке машин их концерна еще один серьезный импульс. Янковский нарисовался в Бухте уже на следующее утро после моего звонка, с полпинка поставил автограф под несколькими бумагами, ознакомился с твоим предложением и охренел от цифр. «Стихию» забрали в тот же день, доставили на завод и загнали в корпус, в котором ведутся экспериментальные разработки, а за всеми необходимыми узлами и деталями отправили «ходоков». Как ты, наверное, догадываешься, комплект «встал». И позавчера вечером эта машинка так отожгла на заводском треке, что Третьяков плавится от желания начать выпуск линейки «Стихий» для «настоящих экстремалов». Однако пока не может. Ибо стараниями Льва Абрамовича Фридмана права на этот установочный комплект и все «смежные» варианты компоновок принадлежат тебе. Вот бедняга и ждет возможности пообщаться тет-а-тет, дабы предложить Очень Хорошие Деньги и еще кое-какие приятные дополнения…

Не знаю, почему, но, слушая ее рассказ, я пытался представить реакцию разработчиков БИУС-а на масштаб деятельности экземпляра, «сорвавшегося с нарезки», и не мог. Зато радовался от всей души. Тому, что мне, фактически, достался «эксклюзив», и этот «эксклюзив» так здорово упрощает жизнь. Увы, ровно в час секретарь Ляпишева пригласил пройти в кабинет шефа меня, Олю, Свету, ее отца и Бехтеева, так что мне стало не до раздумий на отвлеченные темы — я поднялся на ноги сам и поухаживал за своей благоверной, Валерий Константинович подал руку любимой дочери, а Геннадий Романович повел рукой, предлагая мне заходить в «логово» генерала первым.

Зашел. Почти не удивился, обнаружив, что в помещении, кроме самого Дмитрия Львовича, находятся Цесаревич и двое телохранителей-теневиков последнего. И отыграл обязательную программу по привычной схеме. А через пару минут, расположившись в креслах, проследил за взглядом Воронецкого и подобрался: через боковую дверь в кабинет ввели изрядно осунувшегося и явно сломленного мужчину лет шестидесяти пяти.

— Левашов. Артур Игоревич. Без десяти минут бывший глава рода… — холодно сообщил наследник престола после того, как конвоиры заставили своего подопечного сделать три шага вперед и замереть в неподвижности. А затем повелительно шевельнул рукой, тем самым, приказав Дмитрию Львовичу передать арестованному МТ-шку: — Имел глупость не только нарушить Закон, но и противопоставить свой род Воронецким, Уфимцевым, Бехтеевым и Щегловым. За нарушение Закона ответит по всей строгости последнего по приговору суда. А пока извинится. Перед каждым из вас. В том числе и серьезнейшими вирами…

Не знаю, какую сумму «без десяти минут бывший глава рода» отослал будущему Императору и «нашему» Воздушнику, а Оле, Свете и мне прилетело по десятке. В смысле, миллионов. Впрочем, эта часть извинений меня особо не зацепила. Не зацепили и «искренние» извинения. Зато слова, которыми Его Императорское Высочество закончил эту часть спектакля, легли на душу, как родные:

— На этом конфликт между Левашовыми и вашими родами закончен. Ибо Артуру Игоревичу и его самым доверенным родичам вот-вот станет не до вас. А новому главе этого рода уже дали понять, что следующая попытка не понять наши намеки закончится вычеркиванием Левашовых из Бархатной Книги…

…Вторая половина спектакля началась со смены статистов — Валерий Константинович и Геннадий Романович были отпущены восвояси, на их место были приглашены владельцы автоконцернов, а одного арестанта заменили аж четырьмя. В этом «отделении» Цесаревич выдал более длинный и в разы более эмоциональный монолог. Сначала дал понять, что государство приветствует только здоровую конкуренцию, а личностей, плюющих на Закон, заставляет пожалеть обо всем, что можно и нельзя. Затем почему-то завелся и скажем так, несколько жестковато прошелся по «лицам, невесть с чего возомнившим себя неприкасаемыми». А после того, как закончил срывать ярость, злорадно сообщил, что до завершения расследования всех преступлений, совершенных владельцами «Рекорда» и теми, кто прикрывал эти «шалости», автоконцерн переходит под управление государства.

Тут нам тоже прилетело. Причем не троим, а четверым. По миллиону — от бывшего заместителя министра внутренних дел и бывшего начальника какого-то отдела ИСБ, по два — от родственника Цесаревича, и по пять — от владельца концерна. Я потерял дар речи, но Дайна меня успокоила: