Черный Беркут

…В пятницу вечером меня в приказном порядке отправили спать в пять минут одиннадцатого, поэтому в субботу утром я продрал глаза в шесть утра, вспомнил, что сам объявил мораторий на любые тренировки перед гонкой, и «огляделся» прозрением. Девчата, судя по всему, свалившие с пляжа намного позже меня, обнаружились в гостиной — дрыхли на разложенном диване, судя по ширине «пустого места» между Олей и стеной, в компании с Ирой.

Я понимал, что последняя только делает вид, что спит, а на самом деле контролирует все и вся, поэтому посмотрел в объектив ближайшей камеры, поздоровался и поинтересовался, как прошла ночь.

Дайна насмешливо фыркнула в гарнитуру:

— Смеешься? Как только ты умотал в дом, у Оли и Светы погасли глазки. Нет, веселье и они, и я изображали очень неплохо, то есть, умяли по шампуру из второй партии шашлыка, пожаренного Виталием, заплыли со всей толпой метров на триста и полчасика погоняли на гидроциклах. Мы — всего на двух: Уфимцева не горела желанием давать Паше ни малейшего шанса остаться с ней наедине и порадовать очередным выяснением отношений, вот и каталась то со мной, то с твоей благоверной. А в начале первого, когда он увел сестру укладывать спать, заявили, что не собираемся с утра портить тебе настроение заспанными лицами, и свалили. Вроде как ложиться спать. Поднявшись на второй этаж, вырубили весь свет и постояли в гостиной у открытого окна, дожидаясь нового появления Максакова. А он вернулся от силы через полчаса, узнал у парней, куда подевалась мелкая, и практически сразу ушел в сторону ее коттеджа. В общем, мы с Олей оставили расстроенного ребенка у нас, уложили на диван и попробовали заболтать. Только у нас не получилось — заснула она, будучи сильно не в духе…

— Понял. Развеселю сам… — пообещал я, сбегал в санузел, принял душ и, натянув плавки, поплелся в гостиную. Нарисовавшись на пороге, кинул взгляд на сладко спящих девиц и сдуру рявкнул во всю глотку: — Дамы, к горизонту плывем, или как?

— Да!!! — одновременно воскликнули они, отшвырнули в сторону плед и мигом оказались на ногах.

Я опешил, разогнал восприятие просветлением, чтобы успеть придумать как можно более «щадящий» вариант реакции на неожиданный сюрприз, но услышал в гарнитуре скороговорку БИУС-а, адаптированную под скорость моего восприятия, и понял каждое слово:

— Ситуация — лучше некуда! Смеши страдалицу!!!

Я послушался и ляпнул первое, что пришло в голову:

— Это вы так настраиваете меня на победу?

Оля проследила за моим взглядом, обнаружила, что вся их компания стоит передо мной только в трусиках, развернула плечи и уверенно кивнула:

— Конечно: чем больше положительных эмоций мы тебе дарим, тем ты счастливее…

— … по-настоящему счастливый мужчина способен свернуть горы… — весело подхватила Ира и выставила вперед фантастически красивую, но, увы, искусственную грудь куда энергичнее моей супруги. А Света, врубившаяся в суть «проблемы» самой последней, нахально отзеркалила действия подруг и радостно закончила их мысль:

— … значит, ты просто обязан обрести крылья и поставить очередной «вечный» рекорд… дабы порадовать своих женщин!

Если бы она попробовала опустить взгляд или, хотя бы, зарумянилась, я бы почувствовал себя не в своей тарелке и нашел убедительную причину либо уйти в другую часть этажа, либо отвернуться. А так поймал кураж, сделал вид, что любуюсь бюстами этой троицы, и ответил в предложенном стиле:

— Спасибо, я в восторге! Причем и от порыва ваших душ, и от сияющих глаз, и от воистину неземной красоты. Но позволять вам, моим женщинам, одаривать крыльями кого-либо еще однозначно не буду. Поэтому дуйте надевать купальники.

«Дунули». Рывками. А секунд через восемь-десять в гарнитуре раздался довольный смешок Дайны:

— Все, ребенок счастлив до умопомрачения, и ему плевать на Пашку с его подкатами с высоких орбит! О-о-о, а тут еще и Оля отожгла, заявив, что ТАК ты любуешься только теми, кого искренне любишь.

— Черт, а если Света влюбится в меня, как в мужчину⁈ — хмуро спросил я, выходя их гостиной и направляясь к лестнице.

— Ее нынешние чувства к любому из нас уже намного шире и намного сильнее обычной влюбленности. А желания в Свете пока нет — она тебя почти боготворит и готова на все, чтобы быть в команде… — вроде как успокоил БИУС, сделал небольшую паузу и… убил: — Но если полюбит, как мужчину, то с вероятностью процентов за девяносто пять — раз и навсегда. И вам с Олей придется это принять. Вернее, тебе. Ибо твоей жене эта девочка нравится.

— Издеваешься?

— Нет. Ты ведь оценил цельность характера Уфимцевой, верно?

— Да.

— А еще понимаешь, что она от нас не уйдет ни за что на свете, поэтому-то и вкладываешься в нее без дураков.

— Да, но…

— А еще позволяешь мелкой изображать твою женщину, привык к тому, что она всегда рядом, и уже не отдал Максакову…

— Он сам виноват.

— Замени его на любого другого парня, представь, что он к ней клеится, и оцени свою реакцию.

— Я к ней действительно привык. И хочу только добра…