Черный ангел Эльхайма

Лицо горгульи вытянулось, глаза стали большими и круглыми, а через секунду она едва не задохнулась от внезапного приступа кашля. Марори ошарашенно поерзала на стуле. Потребовалось несколько минут, чтобы служащая пришла в себя.

— Прошу простить меня за неподобающий прием, айра Шаэдис йор МиолМорна. Прошу вас пройти за мной. Молодые люди, - горгулья осмотрела ее «свиту», - могут подождать здесь.

Горгулья указала на кожаный диван, но никто из небеснорожденных с места не сдвинулся.

— Они – мои… охранники. – Марори решительно не нравился вкус этого слова, но ничего более подходящего в голову не пришло.

Банковская служащая перевела взгляд с парней на нее и обратно. В ее голове под гладкой прической явно не укладывался тот факт, что трое небеснорожденных занимаются охраной проклятокровной, но она не стала задавать лишних вопросов.

— Вообще-то внутренние правила «Кроучерс» запрещают небеснорожденным заходить дальше зала обслуживания клиентов. – Горгулья потеребила шпильку на галстуке. – Но для члена семьи владельца, полагаю… мы можем сделать исключение.

Члена семьи владельца?

— А, проклятый Шаэдис, - сквозь зубы, где-то за спиной Марори, выплюнул Нотхильдис. – Всюду у него все схвачено. Эта долбаная опухоль и здесь пустила свои корни.

— «Кроучерс» - банк с самыми высокими гарантиями безопасности вкладов, - невозмутимо, будто читала прямо с рекламной брошюры, сказала горгулья. – Многие наши клиенты, которым мы гарантируем сохранение их инкогнито, являются небеснорожденными.

— Моя семья, например, - подтвердил серафим.

— Как видишь, у светлых и темных не так уж мало общего, - не поворачивая головы, сказала Марори, нисколько не сомневаясь, что спектр поймет, кому предназначены эти слова.

— С нильфешни пойду я, - сказал Марроу.

Марори очень хотелось, чтобы Ти’аль возразил, но серафим не стал спорить, чем в который раз доказал, что в их странной четверке его смело можно назвать самым трезвомыслящим.

Горгулья провела их по коридору прямо в кабинет администратора. Узнав имя клиентки, пожилой ифрит буквально рассыпался в льстивых словах. Марори понятия не имела, как реагировать на подобные «бонусы» новой фамилии, потому что до сегодняшнего дня имя Шаэдисов заставляло всех вокруг либо плеваться, либо гадливо морщиться. И уж никак не заглядывать в глаза с желанием угодить.

После горячего приветствия, беседы ни о чем в ожидании, пока секретарь принесет кофе и сладости, ифрит перешел к делу.

— На ваше имя открыт счет на сто тысяч эспер, айра Шаэдис йор МиолМорна. Ежемесячно эта сумма, кроме положенных процентов на остаток средств, будет увеличиваться еще на пятьдесят тысяч. Вы имеете полное право распоряжаться этими средствами всегда и на любые цели. Так же на ваше имя открыт дополнительный страховой счет на случай оговоренных открывателем ситуаций.

— Каких ситуаций? – Марори даже не пыталась переварить услышанное. Озвученная сумма по меньшей мере трижды покрывала все ее самые смелые мечты на всю жизнь.

— Я не имею право разглашать эту информацию. Лишь ставлю вас в известность. Так же на ваше имя оформлена банковская ячейка.

— За этим я и пришла.

После оформления необходимых бумаг они с Марроу, в сопровождении охраны и лично администратора, минуя несколько защитных барьеров, спустились в подземные хранилища. Здесь Марори получила ключ с номером и вместе с кодом, который ввел администратор, отомкнула соответствующую ключу ячейку.

— Теперь я вас оставлю, айра. Я буду снаружи. Не торопитесь.

Марори села за стол, поставила перед собой длинный ящик из странного шершавого черного металла и какое-то время гипнотизировала его взглядом. В голове то и дело, будто искры, вспыхивали слова Крэйла о ее новом «особенном» статусе и что он позаботиться о ней. Она не придавала им серьезного значения и потому пока не знала, как реагировать: стыдиться, что не заслужила всего этого или радоваться, что по крайней мере не придется ломать голову над решением шкурных вопросов.

— И долго ты намерена вот так сидеть? – напомнил о себе Марроу.

В самом деле?

Она открыла ящик, выложила на стол скудное содержимое: сложенный в несколько лист и бархатную, потертую коробку. Из коробки торчал клочок бумаги, на котором жутко неразборчивым корявым почерком было написано: «Моя мать была бы рада, если бы эту вещь носил достойный человек».

Марори покосилась на эрэлима и все-таки подловила его любопытный взгляд. Марроу ругнулся, отошел в другой конец хранилища и уселся прямо на пол, всем видом давая понять, что ему плевать на личные дела Шаэдисов.

Она открыла коробку – и, хоть очень старалась, не смогла сдержать пораженное «ох!»