Черные сказки. Сорок миров

Когда журналист сел в своей гостиной и зашел в интернет с ноутбука, он узнал, что его хоровод распался, а хоровод Джина до сих пор продолжает движение.

Он вспомнил слова Джина:

«Это сильнее меня».

Керри заболевает и ложится в больницу – там спокойнее. Пока он лечит больное сердце, проходит пара месяцев. Спустя время вещи, из-за которых он переживал, кажутся ему уже не такими возмутительными. Наступает весна в его часовом поясе, и он возвращается в съемную квартиру. В это же время он приобретает музыкальный инструмент – глюкофон, и осваивает игру на нем. Керри выходит гулять в парк.

Он смотрит, как зеленая трава прорастает из голой земли пучками, слушает пение птиц и начинает читать сказки народов мира: другие культуры всегда его интересовали, но только теперь – достаточно сильно, чтобы взяться за книги. Время кажется бесконечным.

В середине дня ему впервые за долгое время звонит Наоми:

– Я готовлю диплом, – отчитывается она. – Осталась заключительная часть и справочная литература. До сих пор не могу поверить, что ты столько времени потратил на хоровод, – Наоми узнавала о состоянии Керри через Эллен, – Я перечислю тебе денег – съезди в Болгарию, и запишись в спортзал. Ты бы посоветовал себе то же самое, если бы соображал здраво.

– Я гуляю, Наоми.

– Так не пойдет, милый, возьми тренера. Если не написать программу тренировок, восстановление будет идти гораздо дольше, ты же знаешь.

Керри ухмыляется.

Голос его бывшей девушки доносится как будто издалека, и он не может всерьез воспринимать, что она там советует.

Керри садится на вершину городского холма, достает глюкофон и палочки. Мимо бежит мальчик лет семи и останавливается, увидев странный объект:

– Что вы собираетесь делать?

– Не знаю, – отвечает Керри; его распирает предвкушение.

Правой палочкой Керри бьет по глюкофону в одной точке, создает базовый ритм, а левой ставит акценты в промежутках: проходит палочкой по всем плоскостям шарообразного инструмента. Музыка окончательно выталкивает из его сознания все лишние мысли: о карьере, об увольнении, о поисках смысла, об отношениях на расстоянии, обо всех вещах, в которых настолько много правильного, что не осталось места для желаемого. Керри работает усердно, как шаман, прогоняющий злых духов. Солнце давно встало, и до вечера еще далеко. “Прямо как хоровод, который уже ушел в прошлое, а будущее наступит в своем темпе” – думает Керри. Небо чистое. На этой неделе Керри забрал вещи из рабочего офиса, расстался с девушкой, сжег все бумаги по делу хоровода. Он не нашел смысл; он сдался и победил.

Цепь Джина, “Река жизни”, как ее называли верующие, распалась в 2002 году, но это была не первая и уж тем более не последняя Река Жизни в истории человечества.

Подводный мир

Три розовых светильника стояли на подоконнике.

Рассеянный, матовый свет мягко разливался по комнате. Девочка Занна уселась на подоконнике и стала греть руки о светильники, пока не обожглась.

Ее брат воскликнул:

– Ай-яй-яй! – он подбежал к ней и убрал ее руки от фонарей.

Сестра подняла на него глаза, полные слез.

Снова стала подносить руки; брат чертыхнулся и толкнул светильники к окну. Они погрузились в водную среду и уплыли. Занна прыгнула в окно вслед за ними и, как только оказалась за окном, у нее вырос хвост и плавники – она поплыла на поверхность, к Луне.

Она знала, что брат преследует ее, но не останавливалась, плыла долго и упорно, пока не оказалась у побережья океана. Острые камни заполняли собою океанское дно, и Занна бросилась в гребень волны. Затем она погибла в гальке у берега. Вода окрасилась в красный цвет.

Брат вернулся домой.

Их мать зазывала:

– Где моя икринка?

Брат сообщил родителям о самоубийстве Занны.

Отец не оторвался от книги, а мать не прекратила готовить. Через какое-то время она все-таки заговорила:

– Умирает десятая дочь на этой неделе. Дерек, скажи что-нибудь.

– Расплодилось тут.

– Если тебя напрягает их количество, мог их просто выгнать.

– Мне лень.

– Вечно тебе лень! – дрогнула женщина и разбила тарелку об пол, пошла и назло открыла дверь детской. Комната быстро наполнилось девочками-подростками и стала напоминать шумную вечеринку.

Отец отложил книгу и проорал:

– А ну все вон!

Но девочки его не слушались. Тогда он взял револьвер и пристрелил одну дочь. Все замерли. Он добавил:

– Успокоились? А теперь все по кроватям, и спокойной ночи! – сказал он вдогонку убегающим детям.

Он подошел к жене и примиряюще обнял ее за талию:

– Сколько было на прошлой неделе детей?

– Две тысячи триста восемьдесят пять, – дрожащими губами сказала жена.

– Сколько сейчас?

– Две тысячи триста семьдесят четыре, – жена обернулась к мужу и всматривалась в его волевое лицо.

– Вот видишь, ничего страшного, милая. Я буду более сдержан.

– Кто? Ты? – она выдавила смех. – В прошлом месяце их было десять тысяч.

– Я считал, что мы можем не экономить, раз их так много… – опустил глаза любящий мужчина.

– Такое обговаривают заранее, – прокричала жена, – Я ухожу от тебя, Дерек! Ты – убийца!

– Тоже мне. В каждой русалочьей семье десять убийств в день за плохое детское поведение – это норма.