Черные колокола

– Куда вы устремили свой взор, сэр? – спросил спутник Рожи, – на монаха или на гору его имени?

– И на монумент Свободы, – сказал Карой Рожа. – Немедленно, сразу же, как будут созданы условия, надо свалить это сооружение.

– Не советую, – решительно возразил дипломат. – Очень и очень не советую. Я давно убедился, что эта прекрасная венгерка, созданная Штроблем, прочно, на века вписалась в пейзаж Будапешта, стала национальным кумиром, как и черный монах Геллерт, ее ближний сосед.

– Я не покушаюсь на венгерку, не беспокойтесь. Я лишь хочу разъединить красавицу с примазавшимся к ней телохранителем. Я имею в виду русского солдата.

– Не возражаю против такого разъединения. В этом есть большой смысл. Сэр, поедем дальше, на другие объекты.

Были они на площади Вёрёшмарти, у килианских казарм, на бульваре Ленина, на площадях Москвы, Сены, на Западном и Восточном вокзалах и в узкой улочке Броды Шандор, около дома 5/7, в котором располагался венгерский радиокомитет и центральная радиовещательная студия. Были и на почтамте. Проехали мимо узловой телефонной станции, мимо Главного полицейского управления на площади Деак, мимо некоторых районных управлений полиции. Всюду побывали, где по их плану должны возникнуть баррикады, и вспыхнуть бои.

Вернулись на остров Маргит поздней ночью.

После короткого беспокойного сна Рожа вскочил на ноги, распахнул окно. Было раннее утро, ясное, теплое. Деревья в Японском саду обсыпаны росой. И лужайки и цветы чуть дымятся. Сильный аромат роз струится от земли. На Дунае ни единой морщинки, в его зеркале отражается голубое небо. Аллеи подметены, политы водой, безлюдны. Поют птицы. Лучи восходящего солнца освещают здание парламента, гору Геллерт и воздвигнутый на нем монумент, символизирующий Освобождение – венгерку, высоко над головой поднявшую пальмовую ветвь.

Телефонный звонок оторвал Рожу от окна. Мальчик подтвердил вчерашние сведения. Поздно ночью состоялось заседание правления клуба Петефи. Единогласно утверждены четырнадцать пунктов «Меморандума». К утру на ротаторах напечатано несколько тысяч экземпляров, написано от руки много лозунгов, плакатов. Все деятели клуба уже с раннего утра разошлись по институтам и академиям, готовят студентов к демонстрации. В общем, все идет по плану.

Эзоповский язык, к которому прибег Ласло Киш, не позволил ему быть многословным, но и его скупая информация дала возможность Роже ясно представить картину того, что творится теперь, в час пробуждения Будапешта, в цитаделях венгерской культуры и науки.

«Осень на улице, последняя неделя октября, а чувствуется весна, „15 марта 1848“ Шандора Петефи… „За дело, юноши, за дело! Замок сбивайте вековой, надетый на святую гласность богопротивною рукой! И вот к высотам древней Буды взлетели юные орлы, дрожало под напором нашим подножье каменной скалы“.

Рожа рассмеялся над своими поэтическими мыслями и пошел в ванную.

Освежившись под душем, выпив внизу, в малолюдном ресторане, кофе, он отправился на пляж «Палатинус» на свидание с агентами. Гонвед сообщил, что в казармы Килиана ночью прибыло подкрепление. Среди прибывших офицеров более половины входят в группу «Гонвед».

Новость Короля Стефана тоже была интересной. Первый секретарь ЦК ВПТ Герэ вернулся из Белграда, где находился с дружественным визитом. По его настоянию, поддержанному премьером, Хегедюшем, правительство приняло постановление, запрещающее демонстрацию молодежи. Постановление уже оглашено в институтах, передается по радио. Но это только подлило масла в огонь. Молодежь во главе с деятелями клуба Петефи забушевала, рвется на улицы раньше назначенного срока. В штабе полиции паника, вернее, видимость ее. Шеф полиции Копачи все утро говорит по телефону, доказывает правительству, что демонстрация должна быть разрешена, иначе он слагает с себя ответственность за беспорядки в столице. Копачи уверяет, что демонстрация будет мирной. Надо обязательно снять запрет. И не только снять, необходимо срочно призвать коммунистов Будапешта примкнуть к демонстрантам, чтобы предотвратить действия вражеских элементов в рядах молодежи. Правительству доводы Копачи показались убедительными, но все же оно пока не решается отменить запрет. Переговоры продолжаются. Генерал Копачи в настоящий момент находится у Герэ и Хегедюша.

Рожа лично не был знаком с шефом полиции Будапешта, не считал его своим прямым агентом, не выплачивал ему гонорара за его действия. Но если бы и выплачивал, если бы Копачи был верным исполнителем воли «Отдела тайных операций», то он, Рожа, не мог бы посоветовать ему сделать больше в такой ситуации, чем тот сделал сам, без подсказки.

Подсказка все-таки, очевидно, была. Наверняка шеф полиции вошел в контакт с Имре Надем и получил соответствующие инструкции.

Информация поступает отовсюду – и с площади Деака, из управления полиции, и с квартиры Гезы Лошонци. Лошонци срочно созывает к себе на квартиру соратников Имре Надя, весь его подпольный штаб для генерального совещания перед штурмом. Приглашены: Имре Надь, Шандор Харасти, Ференц Донат, Силард Уйхеи, Ференц Яноши.