Чернозимье (СИ)

— Что ж, все так, — развел руками Бажан. — Нас и церковь тому же учит, что нужно к праведному берегу причалить и лодку от себя оттолкнуть, да только не все и не всегда по писанному делается, что уж там.

Откуда-то со стороны моря донесся звук пушечного выстрела, затем еще один. Бажан застыл и прислушался, вскинувшись, словно охотничья собака.

— Ого, неужто уже? — произнес он себе под нос. — А я-то и не верил, надо же!

С этими словами он поднялся из-за стола и сделал мне знак идти с ним.

— Что такое? — спросил я, когда мы спускались по лестнице. — Куда мы идем?

— В порт, — ответил Бажан. Его морщинистые руки тряслись от волнения. — Кажется, получили мы от Мучеников отсрочку. Глядишь, поживем еще. Прибыла подмога.

Народ на улицах выглядел взволнованным, но не испуганным: тут и там горожане, собравшись группами по несколько человек, что-то обсуждали, а большая часть быстрым шагом двигалась по широкой улице вниз, в сторону порта.

— Слышали, слышали? — шелестела толпа. Казалось, какая-то весть передавалась в ней, словно огонь, перескакивающий с одной ветки на другую.

Бажан, выскочив на мостовую, присоединился к общему шествию, на удивление быстро переставляя свои тонкие ноги в цветных кюлотах.

— Вон они, видишь? — бросил он мне, указывая куда-то вдаль, когда панорама порта, наконец, открылась перед нами.

Я взглянул и почувствовал, как мое сердце встрепенулось, взволнованно ударившись о клетку ребер. В гавань входил крупный парусный корабль — такого я еще ни разу не видел даже в Крюстере. Настоящая громада.

Наверное, испанские галеоны и линейные корабли XVIII века в нашей реальности были еще больше, но среди мелких каравелл и коггов эта громадина выглядела впечатляюще — словно слон в табуне лошадей. А вдали виднелись еще корабли поменьше, целый флот.

На мачте развевался зеленый флаг со вставшим на задние лапы соболем, и я понял, что не ошибся. То, чего с надеждой и некоторой опаской ждали в Крюстере с конца лета, наконец, свершилось. Не помешала даже штормовая погода, царившая в море в эти месяцы. Его светлость, герцог Тарсина, прибыл в Крюстер. И, видимо, прибыл с немалым войском.

В толпе я встретил Ксай, которая весело помахала мне.

— Видал?! — воскликнула она радостно, когда я поравнялся в ней в человеческом море. — Такая махина, да? Меня она еще там, на севере поразила. Я видела, как они готовились к отплытию. Величественное было зрелище.

— Она… там? — спросил я, жадно пытаясь рассмотреть людей на палубе флагмана, которые отсюда пока еще казались плохо различимыми букашками.

— Конечно, там, — ответила Ксай. Она прекрасно поняла, о ком я говорю.— –Неужто ты думаешь, что она осталась бы в Тарсине, когда такое происходит?

Корабль, между тем, с тяжелой грацией динозавра подошел к дальнему причалу и спустил трап. Сперва по нему сбежали несколько матросов, затем сошел в парадном строю отряд гвардейцев в зеленых мундирах и сияющих шлемах. И только после этого на трапе появились они.

Сначала я увидел только одну фигуру — высокого человека с ослепительной гривой светлых волос, одетого в черный камзол и тяжелый плащ с горностаевой оторочкой. Ему было лет тридцать пять, и держался он с удивительным достоинством — вокруг него словно сияла аура силы.

При виде человека на палубе толпа вокруг меня заволновалась. «Вон он, вон он, герцог-то», — послышалось со всех сторон. «Ишь, красивый-то какой!» — зашептала стоявшая прямо передо мной тетка с красными мускулистыми руками прачки. — «Как есть, прынец сказочный! То-то видать, он нас всех спасет, больше некому! Ох вы, Мученики великие, не иначе вы нам послали его на спасение наше!». И она стала размашистыми жестами творить очистительные знаки, поминая всех восьмерых небесных заступников.

А затем я увидел вторую фигуру и окаменел. Это была она: длинные рыжие волосы, которые она и не думала убирать в тугую прическу по примеру карнарских дам, взвились, подхваченные порывом ветра. Длинное белое платье спускалось к ее ногами, оставляя неприкрытым лишь острые носки сапожек — кажется, тоже белых. Сверху же был накинут белоснежный меховой плащ. Она поравнялась с герцогом и встала с ним рядом, гордо подняв голову. С трапа они стали сходить вместе, а на середине пути герцог взял ее за руку.

Это была очень красивая сцена. Не знаю, было ли так задумано или вышло само собой. Яркое солнце — нечастый гость на здешнем зимнем небе — выглянуло и заиграло лучами на золотом шитье плащей, на лезвиях алебард, на развевающихся знаменах. Толпа пришла в неистовство — отовсюду слышались радостные возгласы, обрывки молитв и восхищенная ругань.