Черноногие

— О! Пребольшая, словно жердь! За всю свою жизнь я не видал такой великанши. За деньги можно показывать. А что у нее за язык! Ах! Хуже револьвера, того и гляди подстрелит. Несет-несет, хуже колеса мельничного. Даже я и то не смог долго выдержать его ударов. Нет, слуга покорный! Мне тогда же говорили, что муж этой дамы бежал от нее и что она гонялась всюду за ним. А уж какая дрожь меня по коже продирала, когда случайно мне удалось подслушать, как она грозила своему милому супругу! Ей-ей! Право слово!

Ник говорил с такой уверенностью и так прямодушно, что Кенет вполне поверил его словам. Голиаф позеленел. Чувство ли глубокой, невыразимой радости от неожиданной близости Персильи Джен или другое впечатление было причиной, только он внезапно полностью преобразился. Голос его стал кротким до смирения, и глаза утратили презрительное выражение. Он глубоко вздыхал, сложив руки на груди, вертел пальцами и умолял честную компанию выпить по глотку из его бочонка. Затем янки впал в продолжительное безмолвие.

Глава XXXVI ИССЛЕДОВАНИЕ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

Ночь была темна и благоприятствовала намерениям Кенета, который, решившись действовать благоразумно, перестал на время размышлять о предмете своего жгучего интереса. С наивозможным терпением и показным равнодушием он выжидал благоприятного часа для выполнения своего плана. Для молодой индеанки Гэмет сделал шалаш, остальные спутники улеглись под открытым небом. Лишь только все предались сну, Кенет потихоньку встал и, вооружившись карабином, пистолетами и охотничьим ножом, незаметно прокрался между спящими мужчинами. Добравшись до сосновой рощи, он срезал несколько смолистых сосновых веток, обрезал их в виде факелов и заткнул себе за пояс.

Темень была такая, что трудно было отыскивать дорогу. Кенет останавливался чуть не на каждом шагу, желая убедиться, не гонится ли кто за ним и не сбился ли он с пути. Тут что-то холодное коснулось его руки. Он вздрогнул, думая, не на змею ли наткнулся, но, приглядевшись, увидел большие глаза Напасти.

— Видно, нельзя обмануть твою бдительность, — прошептал Кенет, — а все же придется тебя прогнать.

Несмотря на ночную тьму, глаза собаки блестели и упорно смотрели на него.

— Во всем мире имеется одна Напасть и один Ник Уинфлз, — продолжал Кенет разговаривать сам с собой, — не могу себе представить, что делал бы хозяин без своей собаки или собака без хозяина. Но мне ты не нужна! Марш к хозяину! Пошла прочь!

Но Напасть точно родилась глухонемой, так мало она обратила внимания на это приказание.

— Да что же ты не слушаешься? Прочь! — продолжал Кенет с такой жестокостью, какой, в сущности, никогда не желал выказывать своему благодетелю и другу.

Но друг не двинулся с места, и глаза его неподвижно уставились на неблагодарного товарища, как бы говоря: «Мое намерение твердо, бесполезно отговаривать».

Кенет хорошо понял в чем дело и проворчал с досадой:

— С тобой говорить все равно, что с камнем.

Но тут же, устыдившись своей неблагодарности и вспомнив необычайную сообразительность, испытанную верность и бесстрашие Напасти, он закончил свою мысль с большей благосклонностью:

— Ну, если тебе непременно так хочется прогуляться со мной, то не мне жаловаться на судьбу. Ступай, разделишь со мной опасности.

Напасть не пошла за ним, а побежала впереди, указывая ему кратчайшую и удобную дорогу, так что, следуя за Напастью, Кенет, не потеряв много времени, достиг желанного места. А ночной мрак был непроницаем. Черное, безмолвное озеро тянулось вдоль скалистых берегов до самого входа в пещеру.

Сильно билось сердце Кенета по мере приближения к нему. С волнением вспоминал он первое посещение подземелья. Остановившись у подножия утеса-великана с морщинистой вершиной, неприступной крепостью, воздвигнутой рукой природы, молодой человек перебирал в памяти все впечатления, испытанные им в минуту, когда он карабкался по этому утесу, спасая свою жизнь. Невольная дрожь ужаса пробежала по его телу.

Но эти несвоевременные воспоминания быстро умчались, уступая место мыслям о Сильвине. Ведь только ради нее Кенет оказался перед входом в подземелье. Прежде всего он удостоверился, что тут не было байдары и ничего похожего на челнок, что обрадовало его как доказательство, что в пещеру не прибыло подкрепления. Он стал пробираться по галереям, ведущим в подземные залы. На минуту он приостановился в нерешительности но, не слыша звуков, указывающих на присутствие кого-нибудь, снова двинулся вперед; Напасть ни на шаг не отставала от него, как бы понимая необходимость соблюдения осторожности. Много раз Кенет останавливался, чутко прислушиваясь, но напряженная тишина ничем не нарушалась. Страх и надежда попеременно охватывали его душу по мере приближения к знакомой зале, где он некогда провел такую ужасную ночь. Тяжелое, прерывистое дыхание вырывалось из его груди. Наконец ему показалось, что он уже достиг самого опасного места.