Черноногие

Глаза Марка в сотый раз устремились на молодую дикарку. Ее необыкновенная красота, видимо, привлекала его. Однако, отгоняя мысли, которые ее внешность возбуждала в нем, он быстро спускался по утесу, за ним последовали все остальные, и вскоре все сидели в лодке.

Глава XXI ПОДЗЕМНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО

Крис Кэрьер схватил весло, и вскоре легкая байдарка причалила ко входу в подземелье, куда мы уже два раза приводили читателя.

Патер оказался большим весельчаком. «Несчастный напиток» оказал заметное влияние на его поведение. Он, по-видимому, был равнодушен ко всему окружающему, тогда как Вавабезовин, со свойственным его племени осторожностью и подозрительностью, недоверчиво посматривал на мрачный вход в пещеру. Его дочка тоже проявляла нежелание вступить туда.

— Иди вперед, краснокожий, и не бойся ничего! — сказал ему Крис. — Я уверен, что ты бывал в местах и похуже этого.

Потом, обратившись к дикарке, он добавил:

— Ступай за нами, черноглазая красавица. Не притворяйся робкой ланью, никто тебя тут не ранит.

А Марку он в то же время шепнул:

— Замечаете ли вы ее взгляды, капитан? Они острее иголки. Я уверен, что у нее в голове полно коварства и злобы. С ней держи ухо востро! И вместе с тем поневоле на нее засмотришься. Не бросай она иногда таких свирепых взоров, что была бы за жена для такого бравого молодца, как я!

— Переговори с ее отцом, — сухо посоветовал Марк.

А веселое расположение духа патера усиливалось с каждым шагом. Он напевал игривые песенки, часто перемешивая их латинскими восклицаниями.

— Однако, сын мой, ваше гостеприимство холодновато, — сказал он наконец, вздрагивая от холода. — В галереях вашего замка не очень-то жарко.

— Скоро будет и жарко, — отвечал Марк, — проход расширяется, как видите, еще два поворота и вы очутитесь в просторном месте.

Обещание скоро сбылось. Патер с новообращенными были приведены в залу, где некогда Кенет Айверсон провел несколько неприятных часов. Зал был все тот же. Только прибавилось шесть человек с непривлекательной внешностью. Они курили, пили и разговаривали. При появлении новых гостей они стали недоуменно пожимать плечами, перешептываться и посмеиваться. Марк остановил их одним взглядом.

— Вот мои парни, — сказал он миссионеру, — вам запрещается расспрашивать, кто они и зачем здесь. Существование этого убежища должно оставаться в неизвестности. Если вы вздумаете выдать нас по выходе отсюда, то нож или топор… Понимаете?

— Мы довольно толковали об этом, и я вполне уяснил суть вопроса, прежде чем мы вошли сюда, — отвечал патер невозмутимо. — Ваше искусство готовить гораздо более занимает меня, чем все остальное. У меня всегда хороший аппетит, и мой друг, Натянутый Лук, не уступает мне ни в чем, у вас будет случай удостовериться в этом на деле.

— Позови Агарь, — приказал Марк Крису.

Крис крикнул так громко, что негритянка в ту же минуту появилась, как всегда, с веселым смехом.

— Мы хотим есть, — сказал Морау.

— Не пожалей провизии, дщерь Африки, — вмешался патер, — плоть человеческая нуждается в пище для подкрепления плоти, с каждым днем разрушающейся.

Не поняв слов патера, Агарь молчала, не зная, что ответить, но Марк наклонился к ней и сказал несколько слов шепотом, на что она отвечала так громко, что все могли слышать ее:

— Она не может встать. Совсем не может. Она так ослабла духом! Совсем, совсем ослабла!

Лицо Марка залилось багровым румянцем, и он пробормотал проклятие. Потом прошел через всю залу и сказал что-то одному из своих людей, и патер Людовик увидел, как тот человек пошел и стал в проходе, ведущем в ту залу, где все они находились. Наконец, Агарь поставила на самодельный стол, занимавший две трети залы, обед, превосходный более количеством, чем качеством.

— Ваши обращенные сидят за столом, как все образованные люди, или предпочитают сидеть на полу, поджав ноги?

— Они знакомы с этикетом. Вы скоро увидите доказательства того, что они сидят благопристойно за столом и ловко управляются ложкой и вилкой с ножом, хоть и не всегда изящно.

— Вы мне не назвали имени этой девушки.

— Ее зовут Найвадага, или Дикоглазая Дева. Боюсь, что много пройдет времени, прежде чем она совершенно освоится с правилами истинного благочестия.

— Судя по ее виду, и я того же побаиваюсь. Но прошу садиться, Агарь подала нам все, что у нее было. Будем же довольны тем, что есть. Вавабезовин, садись-ка там. А ты, Найвадага, черноокая дева, садись сюда, поближе и постарайся, насколько можешь, быть любезнее со мной. Твои дико сверкающие глаза только портят красоту лица.

Натянутый Лук и его дочь повиновались приглашению с меньшей угрюмостью и недоверием, чем можно было ожидать.

Марк заметил, что глаза Натянутого Лука часто останавливались на большой бутылке, стоявшей на столе.

— Как! — воскликнул он. — Неужели гортань вашего новообращенного еще алчет огненного напитка? Боюсь, что сила ваших проповедей не произвела на него большого влияния.

— Жестокая простуда! Вот она где, — отвечал Натянутый Лук, указывая на грудь, — огненная вода согревает и исцеляет болезни. Огненная вода — великий целитель.