Чернолесье

Я хватал ртом воздух, но воздуха не было. Была только боль — но ею, оказывается, можно было дышать. Только от этого становилось еще больнее. Я пытался плыть то в одну сторону, то в другую, но любое движение вызывало лишь новый приступ боли.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Времени в этом мире не было точно так же, как и пространства. Но первое, что я увидел, когда красная муть немного рассеялась передо мной, было лицо рыжеволосой девушки с какой-то не слишком чистой тряпкой в руке. Сперва я подумал, что это та самая девушка, голос которой я слышал в поле, но сразу же понял, что нет. У этой были грязные свалявшиеся волосы, одета она была во что-то вроде серого мешковатого сарафана, а на носу выделялась сильно портящая ее бородавка. Увидев, что я открываю глаза, она пискнула и убежала, а минуту-другую спустя в комнатушку, где я лежал, ввалился, шумно пыхтя, деревенский староста.

— Господин Руман! — воскликнул он. — Очнулись, стало быть! А мы уж и не чаяли! Думали, укокошила вас тварь эта самая. Тилли-то наш так и помер, а его ведь тот, что помельче, ужалил. А вас — такая страхолюдина. Видать, верно про вас, егерей, говорят, что вас и сталь не берет, и огонь, и яд.

— Есть немного, — ответил и стянул с ноги плотное шерстяное одеяло, чтобы посмотреть, во что превратилась нога. Больше всего я боялся, что боль у меня фантомная, а ноги уже и нет. К счастью, нога была на месте, вот только на икре видна широкая рана, наполовину зажившая, но подозрительно припухшая по краям. Я не врач, но увиденное мне не очень нравилось. Не пришлось бы вскрывать.

— Долго я так уже валяюсь? — спросил я старосту.

— Да уж почитай четвертый день, — он развел руками. — Супруга моя уж три лучины зажгла Мученице Евфимии за ваше, значить, исцеление. Попа-то у нас в деревни нет, так мы в ближнем амбаре их возжигаем, когда, значит, заступничество надобно.

— Помогает? — спросил я. Алый туман еще рассеялся не до конца и еще клубился в уголках поля зрения. Интересно, а рана-то, выходит, почти зажила — всего за три дня. Я сразу вспомнил, как пару лет назад куда более пустяковая рана от вырезанного фурункула на руке заживала у меня недели две. А тут укус ядовитой твари, которая помимо яда еще бог весть какую инфекцию могла занести.

Не вслушиваясь в болтовню старосты. Я раскрыл меню и посмотрел в список перков. Ну, так и есть. Помимо взятых ранее, активными оказались способности «Базовая регенерация» и «Сопротивление ядам». Было над чем задуматься. Кажется, кто-то в этом мире очень не хочет, чтобы я отдал концы. Но как она это делает? И зачем? И кто она?

— В общем, Мученице Евфимии спасибо, да и Винсу нашему, надо сказать, тоже, — назидательно завершил староста монолог, большую часть которого я прослушал, думая о своем.

— Да, Винс, надо поблагодарить его — протянул я, попытавшись подняться, но тут же рухнув обратно на лавку от слабости и головокружения. — Значит, это он меня принес?

— Да вы б лежали, покамест, ваше инородие, — засуетился староста. — Только что ж очнулись, а то все бредили. Все про девушку какую-то рыжую говорили — наша-то Данка на свой счет приняла, ходит вся красная. Только я-то вижу, что вы это, в сознание, значить, не приходя говорите. Не про нее, стало быть. Должно быть, сама Мученица Евфимия вам в видении являлась — та, сказывают, тоже рыжая была.

— А еще что я говорил? — уточнил я на всякий случай.

— Непонятное что-то, — сказал староста, присаживаясь на край кровати. — Не по-нашему, значить.

***

Провалявшись, стиснув зубы еще день, на следующий я уже мог более-менее сносно ходить, опираясь на сделанный для меня Винсом кривой костыль. С его помощью я сходил во двор, где все никак не решили убрать подсыхающие черные туши тварей, и, пользуясь знаниями из энциклопедии, не без отвращения вырезал из скорпионьих хвостов кривые жала и тонкую центральную хорду — все это ценилось алхимиками.

Винс все это время крутился вокруг меня, задавал дурацкие вопросы и порядочно мне надоел. Выглядело это так, будто он все время хочет мне что-то сказать, но не решается. Отец его тоже выглядел смущенным и недовольным.

Еще через день нога у меня лишь немного побаливала, и я решил, что можно отправляться в дорогу. Откровенно говоря, в деревне мне стало ужасно скучно. Первые дни в этом мире были полны опасностей, теперь же, впервые оказавшись в спокойной обстановке, я вдруг мучительно ощутил, что есть вещи, которых мне ужасно не хватает.

Во-первых, конечно, мобильника и Интернета. Руки то и дело искали вокруг несуществующий телефон в надежде связаться с кем-то или хотя бы просто привычно потупить в ленту Вконтакте.

Во-вторых, не хватало водопровода. Я всегда имел небольшой пунктик по поводу чистоты, и невозможность банально помыть лишний раз руки выводила меня из себя. Первым делом, встав с лавки, я добрался до колодца и кое-как помылся ледяной водой, а затем попытался в ней же постирать рубашку под любопытными взглядами двух развалившихся на приступке стариков и ватаги ребятишек неопределенного пола.