Черневог

В ответ раздалось шипенье. Она заметила сильное движение в кустах и отчетливо увидела это огромное скользкое тело, пробирающееся сквозь папоротники. Оно повернулось влево, прямо к ней.

— Это очень невежливо, Ивешка, ведь мы с тобой старые друзья.

— Прочь!

Змей продвинулся еще вперед. Затем она услышала, как он остановился.

— Убирайся прочь! — приказала она, но его настойчивость заставляла ее сомневаться в том, что он уйдет. Это до смерти пугало ее.

— Посмотри, — продолжал шипеть он. — Я ведь совсем не должен делать то, что ты хочешь. Хотя, если ты будешь вежлива со мной, я, может быть, тоже буду вежлив. Во всяком случае не буду больше называть тебя «чудесные косточки».

— Оставь меня в покое!

Последовало еще одно скользящее движение, но на этот раз голос раздался издалека:

— Он следует за тобой, чудесные косточки. Он уже в верховьях реки. Но ведь ты ни за что не догадаешься, кто находится вместе с ним? Ты никогда не поверишь этому.

Любопытство могло оказаться ловушкой. Она попыталась удержаться от вопроса. Но ее мысли продолжали следовать за приманкой, а старый змей продолжал:

— Кави Черневог.

Она чувствовала, как ее все плотнее и плотнее обволакивает холод.

— Ну, не странно ли это? — не унимался Гвиур. — Если бы ты смогла получше прислушаться, то прямо сейчас смогла бы услышать и его. Разумеется, что Саша вместе с ним, но я не имею никакого понятия, что они собираются сделать с Черневогом. Почему бы тебе не позвать их сюда? Уверен, что они были бы рады увидеть тебя.

— Замолчи! — воскликнула она.

— В лесу темнеет очень быстро, мои прекрасные косточки. И не старайся даже вспоминать про соль. Ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходил, ведь ты знаешь, куда я отправлюсь прежде всего.

Она знала. Ивешка глубоко вздохнула, содрогаясь от страха. С водяным следовало говорить громко, если при этом имелся выбор. Поэтому она сказала с дрожью в голосе:

— Я знаю, но я буду очень осторожна, Гвиур. И не подойду близко.

— К колдуну, который так же силен как и ты? Должно быть я поглупел. Тогда куда же ты направляешься? Это секрет?

Свет понемногу затухал. Ночь была самым удобным временем для появления призраков, когда глаза теряли возможность хорошо видеть отвлекающие подробности. Ууламетс вообще считал, что призраки невидимы для глаза, а существуют лишь в нашем воображении, проникая прямо в разум.

Но ни один из них так и не появился с тех пор, как Петр позвал Ууламетса. Он сам с этого момента имел дурное предчувствие, которое исходило то ли от Черневога, то ли от Саши, то ли причиной были его собственные подозрения.

— От этого еще противней, чем от целой толпы призраков, — пробормотал он, продвигаясь вперед в холодной дымке легкого, похожего на туман дождя. — Даже и в таком окружении старик поддерживает свою репутацию.

Теперь со всех сторон их окружали молодые деревья, некоторые из которых доходили лишь до колена лошадям, а другие, которых было меньше, выросли уже высокими и стройными: сюда, в эту голую пустыню с размытой ручьями землей, их перенесли из других мест лешие. Теперь они уже затеняли собой остальные посадки и поблескивавшие в сумерках кое-где еще выступавшие из земли мокрые от дождя камни, которые сплошь покрывали эту бесплодную землю в то время, когда он был здесь в последний раз.

Петр вспомнил этот пейзаж со щемящей болью, которая тоже могла быть частью воспоминаний.

А Черневог, только что отдышавшийся после нападения призраков, заметил:

— Господи, как изменилось это место!… Мы совсем недалеко от дома.

От старого дома Черневога. Он был чертовски прав, сообразив, где находился.

— Мы не должны идти дальше этой ночью, — запротестовал он.

— Ночь — самое подходящее для нас время, — заметил Петр. — Если тебе нужны призраки, ты с таким же успехом можешь рассматривать темноту.

— Нет, — сказал Черневог, повернулся и взял в свои руки повод, на что Волк вскинул голову. — Нет, выслушай меня…

— Отпусти мою лошадь, Змей, — сказал Петр.

Хозяюшка тоже остановилась. Черневог продолжал держать повод и смотреть вверх на Петра. Его бледное, словно покрытое воском лицо выделялось на фоне наполненного дождем мрака. Он положил руку на подергивающуюся шею Волка.

— Разбивай привал, — сказал Черневог. — Прямо сейчас.

На какой-то момент это показалось вполне обоснованным и даже благоразумным.

— Почему? — спросил Саша.

— Потому что вы поступаете как дураки. Потому что мы уже приблизились. Послушай меня…

Обе лошади резко пошли вперед, заставив Черневога потерять равновесие, но он успел схватить Петра за ногу, не выпуская из рук повод, и во второй раз остановил Волка. Петр опустил свободную руку на меч, но взгляд Черневога, или что-то еще, остановило его. Он замешкался, сразу подумав о том, что Черневог мог подслушать в лесу что-то важное, а тот тем временем продолжал:

— Петр, ради Бога, Петр, ну пожалуйста, выслушай меня…

— Черневог! — сказал Саша, но его голос слышался будто издалека, а Черневог не сводил с Петра немигающего взгляда.

— Ты должен быть моим другом, — продолжал колдун. — Петр Ильич, поверь мне! Я не собираюсь причинять тебе вред.