Через забор

— Ты бы ей понравилась. Маме так и не удалось заставить меня регулярно есть овощи. И нерегулярно тоже.

— Тогда почему ты ешь их со мной?

Я с недоумением посмотрел на свою почти пустую тарелку.

— Может потому, что ты их приготовила? Ты каждый вечер делишься со мной своей компанией и едой. С моей стороны было бы невежливо не есть их. — Я помолчал. — Кроме того, у тебя они получаются вкусными, а мама превращала их в непонятно что. Даже не знаю, оставались ли в них какие-нибудь витамины после ее стряпни. Но зато она готовила потрясное мясо в горшочках.

Кортни рассмеялась. Меня порадовал этот звук — я не хотел, чтобы она грустила.

Смакуя каждый кусочек, я молча доел свой ужин.

— Что насчёт тебя, Кортни? Ты говорила, что после смерти мамы, ты готовила для своего отца и брата. Они ели овощи как хорошие мальчики? — поддразнил я, надеясь узнать побольше. — Они должны были быть в восторге, что ты готовила для них. Везёт же некоторым!

Кортни молчала.

— Они, конечно, ели то, что я готовила, но относились к этому иначе, чем ты.

Я фыркнул.

— Почему?

— Они всегда находили недостатки и в моей стряпне и во мне самой. Я никогда не была дочерью или сестрой, которую они хотели. Я так и не смогла соответствовать их требованиям, чтобы ни готовила.

Боль в голосе Кортни была такой явной, что я почувствовал непреодолимый зуд перелезть через забор и успокоить, утешить ее. Я знал — она пока не готова встретиться со мной, но всё же жалел, что не купил лестницу и не мог добраться до нее.

— Кортни…

— Не надо, — умолял она. — Ничего не говори.

Я разочарованно покачал головой — она снова закрывалась от меня.

— Натан, ты скучаешь по своей семье?

— Каждый день.

Её голос был хриплым и злым.

— А я нет. Ни капли. Каждый день, проведенный без них — хороший день.

Мне нечего было сказать.

— У тебя остались приятные воспоминания? Смех и счастливые времена? Праздники?

Это было давным-давно, но воспоминания и правда были хорошими.

— Да.

— Береги их. Мои счастливые воспоминания закончились, как только мне исполнилось восемь лет. После этого моя жизнь стала жалкой.

— Хочешь… поговорить об этом?

Я слышал, как Кортни встала.

— Я не хочу даже думать об этом. Ты доел?

Молча, я взял свою тарелку и подошёл к забору. Я слышал, как Кортни поднялась по лестнице, и поставил свою тарелку на карниз.

— Кортни… — с мольбой в голосе, сказал я.

— Что, Нат? — Её голос звучал устало, даже измученно.

Я постучал пальцем по верхней части забора и протянул свою руку.

— Пожалуйста.

Кортни вздохнула, и я почувствовал, как её ладонь коснулась моей. Я вытянул руку так далеко, как только мог и с силой сжал пальцы Кортни.

— Я не хотел расстраивать тебя. Мне очень жаль.

— Знаю. Ты не расстроил меня. Я просто не хочу говорить об этом.

— Понимая. Но, Кортни, ты — потрясающая девушка. Обалденно готовишь. В чем бы ни была их проблема, понятно, что дело только в них. Не в тебе. Очевидно же, что они придурки.

Кортни невесело рассмеялась.

— Конечно.

Я сжал её руку.

— Я не вру. Я думаю, ты замечательная. — Я колебался, боясь сказать слишком много. — И я рад, что ты появилась в моей жизни. Что стала моей соседкой.

Кортни молчала. Я почувствовал, как она сжала мою руку в ответ.

— Спасибо, Натан. Ты хороший друг. — Её рука выскользнула из моей. — Я пойду. Спокойной ночи.

Я слышал, как она собрала посуду и вошла в дом. Тихий щелчок закрывшейся двери, отозвался эхом в тишине вечера. Звук казался таким же горьким, как и голос Кортни.

Я спрыгнул со стула и сел на него.

«Хороший друг».

Кортни считала меня другом. Запрокинув голову, я уставился в небо, размышляя об этом.

Я сказал Гранту, что был доволен тем, как складываются отношения с Кортни, но только сейчас понял — мне недостаточно просто быть ее другом. По какой-то причине за смехотворно короткий срок Кортни стала много значить для меня.

Я покачал головой на эту нелепость.

Мы даже не видели друг друга, никогда не говорили лично, и всё же у меня возникли чувства к девушке с нежным голосом, милым хихиканьем и щедрым характером, которая жила по соседству. К девушке, настолько робкой, что без сомнения тут же запаникует, если я предложу встретиться без барьера в виде забора.

А именно этого я хотел сейчас больше всего на свете.

Я хотел узнать Кортни, и желал, чтобы она узнала меня.

Я застонал, поняв, что это будет значить.

«Как Кортни отнесется, узнав о моем прошлом?»

Я должен сказать ей — я не мог скрывать это всегда. Меня удивляло, что я хочу поделиться с Кортни историей своей жизни. Быть честным и правдивым. Грант всегда говорил мне: честность — лучшая политика. А так же он утверждал, что я так и не принял свое прошлое, поскольку говорил о нем только, если вынужден.

«Как с Грантом, например».

Возможно, Грант прав: мне нужно поговорить с кем-то еще. Может быть, мне нужно рассказать Кортни и посмотреть — примет ли она меня с таким багажом. Возможно, если я поделюсь с ней, то она откроется мне, и мы сможем двигаться в будущее.

Вместе.