Через вселенную

Воздух рассекает низкий гул. Энь-энь-энь. Звуковой сигнал предупреждает о заходе солнца. Краем глаза замечаю зеленый всполох. В дальнем конце корабля из гравитационной трубы появляются новые и новые корабельщики: все возвращаются с верхнего уровня, со своих рабочих мест, на уровень фермеров, в Город — домой. Отсюда они кажутся лишь малюсенькими разноцветными точками, мелькающими в трубе: коричневыми, белыми, черными, зелеными. Док поднимает лицо к центру неба. Солнца там нет — только камера инерциально удерживаемого термоядерного синтеза, сферическая лампа, обеспечивающая уровень фермеров теплом и светом, а корабль — топливом. Она мигает, предупреждая, что приближается ночь, а потом скрывается за тонированным щитом. В мире стемнело. Мы зовем это закатом — слово-архаизм, оставшееся со времен Сол-Земли — но на самом деле это никакой не закат, а просто выключение света. В этом закате нет ничего красно-желто-оранжево-золотого.

— Пойдем, парень, — зовет Док, кладя руку мне на плечо, и тянет к выходу из сада. — Нужно добраться до гравтрубы, пока Старейшина не заметил твоего отсутствия.

— Но…

— Все двери заперты, и на четвертом этаже тоже. Идем. Выброси из головы.

Я поворачиваюсь, позволяя словам Дока отвлечь меня от мыслей о девушке с закатными волосами. Старейшина рассказывал как-то о древних религиях, в которых поклонялись солнцу. Мне всегда было неясно почему — я думал это просто шар, от которого исходят свет и тепло. Но если солнце Сол-Земли переливается такими же разноцветными лучами, как волосы той девушки — я понимаю, почему в древности ему поклонялись.

Дорога от Больницы кажется зловещей во тьме. Рука Дока у меня на плече напрягается, пальцы вцепляются в рукав.

— Кто это? — шипит он.

Приощурившись, я вглядываюсь в темноту. В нескольких шагах перед нами идет человек. Дойдя до Регистратеки, он бодро взлетает по ступенькам. Он насвистывает песенку — отрывок из старого детского стишка с Сол-Земли.

— Это, наверное, Орион, — предполагаю я. Только переписчик может знать песни Сол-Земли. Док не отпускает мою руку. — Регистратор.

— Тот самый, который показал тебе чертежи корабля?

Вздрагиваю и поворачиваюсь к нему. Док по-прежнему вглядывается в фигуру Ориона, который просто стоит на крыльце Регистратеки, не подозревая о нашем присутствии. Вырываюсь из его хватки.

— Откуда ты знаешь, что чертежи мне показал регистратор?

Док хмыкает, ноне отводит внимательного взгляда.

— Сам бы ты их не нашел.

— Привет! — восклицает человек на крыльце, когда мы подходим ближе к Регистратеке. Этот глубокий голос точно принадлежит Ориону.

— Привет! — отзываюсь я.

— Холодновато сегодня, правда? — спрашивает Орион. Довольно странное замечание: в темное время суток температуру обычно понижают на десять градусов, но сейчас еще слишком рано, чтобы чувствовать холод.

Док, однако, побелел и остановился как вкопанный.

— Ты уверен, что это просто переписчик?

— Да, — успокаиваю я. — Это Орион.

Док расслабляется.

— Его голос напомнил мне одного человека, с которым я был знаком. Не помню даже, когда в последний раз был в Регистратеке. Эй, Орион! — Док повышает голос. — Не мог бы ты пустить нас внутрь?

Но Орион не выходит из тени.

Ау-ау-ау-ау!

— Сигнал тревоги на криоуровне, — бормочет Док, резко оборачиваясь к Больнице, из которой сквозь тьму до нас доносится звук сирены. — Что-то случилось!

Я бросаюсь по тропе с такой бешеной скоростью, словно сама пустота гонится за мной по пятам. То и дело поскальзываюсь на пластиковом покрытии, а глухой топот за спиной вперемежку с ругательствами свидетельствует о том, что Док бежит следом. Медсестры в фойе обеспокоенно оглядываются, не понимая, откуда идет звук сирены, но мы с Доком игнорируем их вопросы и бросаемся к лифту.

Лифт медленно поднимается, а Док тем временем восстанавливает дыхание. Когда трети этаж остается позади, он поднимает руку к левому уху.

— Постой, — говорю я, оттаскивая его руку от вай-кома. — Давай посмотрим, что случилось, прежде чем звать Старейшину. Может, там ничего страшного.

Мои слова разбиваются о тишину, и в этой тишине сигнал тревоги становится все громче по мере того, как мы поднимаемся.

Док стряхивает мою руку. Звякнув, лифт останавливается и выпускает нас.

Дверь в конце коридора распахнута настежь.

Док стремительно несется по коридору, врывается в комнату и бросается прямо к столу. Проводит пальцем по панели биометрического сканера на металлическом ящике в центре стола. Ничего.

— Ч-ч-черт, — рычит он. — Зайди ты, — приказывает он, подталкивая ящик ко мне.

— Но…

— У ящика старшая степень доступа. Если не выключить тревогу, Больница будет заблокирована. Регистрируйся.

Провожу пальцем по панели сканера. Крышка ящика поднимается и складывается, открывая взгляду пульт управления с пронумерованными кнопками и мигающей красной лампочкой. Док вбивает код, и звук сирены «ау-аy-ay!» стихает.