Через тысячу лет

Последствия этой почти космической катастрофы были ужасны. На месте самого взрыва осталась огромная пропасть — кратер нового вулкана. Дождь земли и камней, обрушившихся с высоты нескольких сот километров, завалил под собою десятки цветущих городов Франции и Южной Англии, создав новые бесчисленные Геркуланумы и Помпеи, засыпал Ламанш, разделявший обе эти страны, и в смертельном объятии спаял их в один материк… Дальше шла зона, опустошенная силой воздушной волны и сотрясения почвы. Зона эта охватывала почти всю Англию, Францию, Бельгию, часть Испании, запад Германии и север Италии. Небывалой силы вихрь разметал все суда в Средиземном море и в восточной части Атлантического океана, подняв волны невиданной высоты. Взрыв сопровождался, кроме того, каким-то странным электрическим разрядом огромной проницающей силы, вызвавшим детонацию почти всех взрывчатых материалов в западной части Европы. Большинство арсеналов, набитых снарядами, превратились при этом в развалины. Общие цифры убытков и жертв никогда не могли быть приведены в ясность. Как бы то ни было, погибло больше восьми миллионов народа, пострадавших было по крайней мере в два раза больше, разрушена была масса заводов, домов и разных строений. Потрясение хозяйственной и военной мощи двух величайших европейских держав было настолько велико, что капиталистическая система Европы дала зияющую трещину в самом своем основании. Взрыв сорок пятого года ускорил процесс естественного разложения старого мира и тщетны были попытки Франции и Италии отвлечь внимание широких народных масс войной с возрожденной Россией, которой западные державы, — особенно Англия, — пытались навязать роль виновницы страшного атомного взрыва…

Наполовину уничтоженная атомным взрывом, боевая мощь европейских держав заставила их во многом изменить свою военную тактику. Союз Народов Востока в этой войне извлек на арену совершенно новое оружие боя, — это были те «детонирующие лучи», которые в последующие века с таким успехом были применены в усовершенствованном виде для новых общественных грандиозных работ.

Лучи эти в эпоху второй европейской войны обладали, впрочем, лишь одним свойством — они мгновенно разлагали почти все взрывчатые и легко горючие вещества вроде пороха, динамита, бензина и нефти. Один прожектор с такими лучами «выметал» перед собою в несколько минут пространство в десятки квадратных километров. Бессильными сделались пушки, в ненужные куски металла и дерева превратились автоматические многозарядные винтовки, бесполезными стали гигантские аэропланы, обреченные сидеть на земле… Холодному оружию вновь суждено было решить судьбу сражающихся подобно тому, как это бывало до изобретения пороха. Вновь воскресли, после многовекового сна, старинные луки, и на кино-фотографиях того времени я с изумлением наблюдал совершенно неправдоподобные сочетания: катапульты на автомобилях, арбалетчиков в противогазах, средневековых пращников в защитного цвета рубашках, копейщиков на велосипедах и командиров с полевыми биноклями, одетых в кольчуги и панцири… Всего лишь пять месяцев понадобилось на то, чтобы восточные армии, поддержанные бесчисленными восстаниями рабочих в тылу своих западных врагов, — прошли всю Европу. Снова, как в 1814 году, крутобокие лохматые казацкие кони утоляли свою жажду водами Сены.

Но, увы, что осталось теперь от Парижа? Прекраснейший город Европы лежал наполовину в развалинах… «Скифские орды» и «гуннские полчища» наводнили собою все страны: от скандинавских фиордов до стен Гибралтара и от Вислы до Темзы слышалась гортанная восточная речь. Скуластые лица и русые бороды пестрели в толпе флегматичных норвежцев и среди черноглазых испанцев. Вновь как будто вернулись времена Аттилы и Тамерлана. Но тогда это были враги всему чуждому, жадные, беспощадные завоеватели и убийцы, — теперь были это друзья, благодатная новая сила, призванная, чтобы сбросить с трудящегося человечества последние оковы рабства и гнета.

«Новый строй, — писал современный историк, — где единственным мерилом ценности должен стать труд и знание, пришел в Европу так же, как весна приходит после зимы: неизбежно и своевременно…»

В мае 1951 года генеральный штаб европейских держав вступил в переговоры с противником о прекращении военных действий. И было пора, так как уже к началу переговоров немалая часть европейских армий положила оружие и даже перешла на сторону наступавших восточных революционных войск.

Дело капитализма в Европе было безнадежно проиграно.