Через Сибирь

Я также побывал и в городском музее, где капитан Арсеньев показал мне много интересных экспонатов, имеющих отношение к быту коренных народов этой области, который он сам имел возможность изучать во время своих поездок. Я видел длинные, подклеенные камусом[114] лыжи орочей, очень похожие на самоедские. По рыхлому снегу они ходят на коротких лыжах обыкновенного тунгусского типа. Все они подклеены камусом оленей или лосей. Были тут и различные виды саней — и собачьи, и оленьи, и гольдские, и камчадальские, сани гиляков, чукчей и камчадалов. К собственному изумлению, я обнаружил, что в некоторых деталях многие виды саней, употребляемые в восточных районах Сибири (но не в западных), очень похожи на сконструированные мною самим сани-лыжи, которые мы использовали при переходе через Гренландию в 1888 году. Ими потом пользовались и другие полярные экспедиции. К таким деталям, например, относились загиб полозьев не только спереди, но и сзади, а также то, что полозья привязывались к продольным ремням саней, что придавало саням большую прочность. Могу заверить, что мне не доводилось ранее видеть подобные образцы саней у коренных народов, но некоторые вещи, как известно, сами собой приходят в голову.

В городской гавани на берегу Амура я имел возможность быстро ознакомиться с местным коренным народом — гольдами. Они остановились тут на время, приплыли в длинных деревянных лодках с Уссури. Лица их выглядели совсем тунгусскими, но вот одеты они были по-русски. Вдобавок один из них так упился русской водкой, что бухнулся нам в ноги и стал целовать землю, по которой мы шли, так что я не рискнул продолжить с ним общение.

Россия на востоке. Жёлтый вопрос

Когда едешь по огромным нетронутым пространствам восточных русских провинций (или возделанных лишь кое-где), невозможно не восхититься величием стоящей перед Россией задачи — обработки этих земель для укрепления своего положения на востоке и создания таким образом «буферной зоны» для себя и европейской культуры против наступающей жёлтой расы. Эта задача имеет огромное значение для всей Европы. Насколько важна эта задача, никто и представить себе не мог до 1904 года. Все считали, что России с востока не грозит никакая опасность, а потому она может делать там что хочет. Потому что вся Маньчжурия была русской, а Корея была под русским влиянием.

Но вот началась война, а вместе с ней страну ждало неожиданное и очень неприятное открытие, когда Россия обнаружила, что недооценила свою заморскую соседку. Япония превратилась в великую державу, не только, равного по силе противника, но и в реальную для России опасность благодаря своим сознательным захватническим планам. Одно это уже совершенно изменило положение. А ведь произошли ещё и другие события, которые внимательный наблюдатель может счесть ещё более важными по своими последствиям для будущего, а именно — последние перевороты в Китае[115]. Модернизация этого великого государства в результате революции, когда в стране была провозглашена республика (во всяком случае, номинально), а войска и флот были преобразованы по образцу европейских, — всё это вкупе может повлиять на мировую политику самым неожиданным образом. Китай вышел из состояния почти индифферентной пассивности и стал более активным государством, которое в будущем гарантированно поведёт более сознательную политику против европейцев. Если это действительно произойдёт и если Китай примет к сведению европейскую систему организации войск, в подражание Японии, а быть может, и в коалиции с ней, тогда Поднебесной стране с её сотнями миллионов энергичных и трудолюбивых жителей трудно будет противостоять не только европейцам, но и самой России.

Итак, в Восточной Азии за последние пятьдесят лет, с тех пор как России удалось завоевать себе всё Приамурье и Уссурийский край до самых южных границ Кореи при помощи одних только дипломатических переговоров и без применения какой бы то ни было силы, произошли серьёзные изменения. Когда несколько русских моряков подняли флаг над устьем Амура, русский царь Николай I тут же объявил этот край своими владениями и присоединил к Российской империи[116] на одном лишь том основании, что «где русский флаг однажды поднят, там он не будет спущен никогда». И новым местом базирования флота и оплотом русского могущества должен был стать «Владыка Востока» — Владивосток. Но после 1905 года политика России на Тихом океане из наступательной превратилась в оборонительную. Из Южной Маньчжурии она была вынуждена отступить, и вместо постоянного наращивания территорий все силы были брошены на укрепление мощи внутри уже имеющихся территорий.