Через семь гробов (СИ)

Понятное дело, что после возвращения на Наджаф все эти вопросы забылись сами собой, причем очень быстро — других забот хватило, даже передохнуть не получилось как следует. Приходилось то перехватывать транспорты, пытавшиеся перемещаться между Муллафаром и Найюбом, то проводить штурмовку объектов, которым посчастливилось уцелеть после массированных бомбардировок, то взаимодействовать с кораблями. В общем, занимались всем тем же, что и до рейда на Гейю, только вот, насколько чувствовал Корнев, как-то более плотно, что ли. Похоже было на то, что командование наконец определилось с какими-то своими неизвестными простым пилотам соображениями и неуклонно ведет дело к решительному наступлению.

За всеми этими делами Корнев как-то не обратил внимания на то, что десантников на Наджафе поубавилось. Зато не пропустил их возвращение. Интересовавший поручика, да и не его одного, вопрос о том, где они побывали, нашел свой ответ быстро. В «Сборнике», как неофициально именовался ангар, используемый в качестве офицерского собрания для размещенных в этой проклятой долине частей всех родов войск, Корнев разговорился за кружкой легкого пива со штабс–капитаном из десантного батальона, стоявшего как раз рядом с аэродромом восьмого истребительного полка. Этот самый штабс–капитан с многообещающей фамилией Злобин возвратился со своим штурмовым десантным полком с Гейи и рассказывал такое…

— Вот я тебе, Роман, так скажу. В армии не первый год, и не в первом деле, всякого насмотрелся… Но такого еще не видел. Нет, я понимаю, конечно, извращенцы, что их жалеть-то, а все равно… Понимаешь, когда в бою человека на куски разрывает, ну или там живот разворотит, это… Ну как-то нормально, что ли. Хотя что я говорю — какое, на хрен, нормально?! Ну, скажу так: в обычную картину потерь укладывается. Да. А вот когда человека берут и просто режут на куски… Ну или там живот ему вспорют, кишки вынут и на шею намотают… Вот это, я тебе скажу, страшно по–настоящему. Я вот, чего там, сам ножом столько раз работал… И с проворотом, и по горлу там, или еще как. Но это в бою или в разведке. Враг, он и есть враг, вот и уничтожаешь его любым оптимальным в данном случае способом. Ножом так ножом, огнем так огнем, если без шума надо, то и просто шею свернуть можно. Это не так трудно, кстати, если уметь. Хочешь, научу? — Злобин несколькими экономными движениями рук показал, как надо сворачивать шею. Впрочем, вопрос был, похоже, риторическим, просто штабс–капитану надо было выговориться. Да и пивом, кажется, он нагружался уже поверх чего-то покрепче.

— Ну вот, — продолжал десантник. — Я о чем? А, извращенцы… Скоты они гнойные, это точно. Знаешь, я охренел, сколько на этой чертовой Гейе детей. Детей, понимаешь?! И там из них таких же ублюдков растили, как сами! Нет, я еще хочу узнать, кто туда детей завозит… И кто это разрешил. Очень хочу… В глазенки им всем по очереди внимательно так посмотреть, а потом… Ну ты меня понял. — На несколько секунд штабс–капитан замолчал. Потом встряхнул головой и продолжил:

— Короче, расстрелять их всех надо было к чертовой матери, педиков этих. Расстрелять или разбомбить. Вот ты бы и разбомбил, да, поручик? — кажется, Злобин забыл, как зовут его собеседника. — Но на хрена же так измываться-то? Ну педик он, ну не совсем человек, но живой же! Нельзя так с живыми людьми! Понимаешь, нельзя! — для верности десантник помахал перед носом Корнева указательным пальцем.

За столик к летчику и десантнику подсел отец Афанасий, настоятель походной церкви. Как и почти все на наджафских базах, священник носил стандартную армейскую «песчанку» [23]и высокие ботинки, дополнив свой облик позолоченным крестом на груди и черной скуфьей. [24]

— Ладно там полевой интенсивный допрос. Бывает. Но это ж для дела! А эти для собственного удовольствия над людьми измывались! — нового человека за столом Злобин, кажется, не заметил. — Суки… Я вот тебе, поручик, даже завидую. Ты-то такого не видишь. Летаешь, стреляешь, бомбишь… А самое поганое было знаешь что? Самое поганое, что муллафары эти — такие же извращенцы, как те, которых они резали. Даже хуже! Ты представляешь, они детей — детей! — оставили и сами с ними забавлялись, гниды! С детьми, выродки! А как мы высадились, они поняли, что уйти не получится, и детей этих…. Тоже. Хорошо хоть, без таких мучений… Горла резали. Еще потом оправдывались, паскуды… Дескать, пока усы с бородой не растут, то можно, не грех…

— Оправдывались? — спросил Корнев. — Вы что, пленных взяли, что ли?

— Ну взяли, да. — Злобин усмехнулся. Нехорошо так усмехнулся, зато очень подходяще своей фамилии. — Надо было уточнить кое–какие детали по их силам… Но немного взяли, потом все в одной воронке поместились.

Сделав большой глоток из кружки, десантник хмыкнул и добавил: