Через реку

– Нет, скорее в деньгах, – возразила леди Монт. – Он их промотал.

– А их было много?

– Да. Его отец разбогател на хлебе.

– Нечестное богатство.

– Почему? Во всём виноват Наполеон. У нас было тогда шесть тысяч акров, а после твоего прадеда осталось только тысяча сто.

– И те большей частью под лесом.

– Да, чтобы стрелять вальдшнепов. Успеет процесс попасть в вечерние газеты?

– Разумеется. Джерри – человек на виду.

– Надеюсь, туалета Клер не коснутся. Понравились тебе присяжные?

Динни пожала плечами:

– Я не умею читать чужие мысли по лицам.

– Это всё равно как щупать нос у собаки: тебе кажется, что он горячий, а на самом деле она здорова. А что с молодым человеком?

– Он – единственный, кого мне по-настоящему жаль.

– Да, – согласилась леди Монт. – Каждый мужчина прелюбодействует, но в своём сердце, а не в автомобилях.

– Людям важно не то, что есть, а то, что кажется, тётя Эм.

– По мнению Лоренса, косвенные улики доказывают, что совершилось то, чего на самом деле никто не совершал. Он полагает, что так даже лучше: все равно Клер сочтут виновной в том, в чём она не виновата. Разве это справедливо, Динни?

– Нет, тётя.

– Ну, мне пора домой, к твоей матери. Она ничего не ест, только сидит, читает и все больше бледнеет. А Кон забыл даже про свой клуб. Флёр собирается увезти их и нас на своей машине в Монте-Карло, когда всё кончится. Она говорит, что нам будет там очень хорошо и что Ригз умеет держаться правой стороны, если не забывает об этом.

Динни покачала головой:

– Лучше всего у себя в норе, тётя.

– Не люблю ползать, – изрекла леди Монт. – Поцелуй меня и поскорей выходи замуж.

Когда тётка выплыла из комнаты, Динни отошла к окну и стала смотреть на сквер.

Это становится у них навязчивой идеей! Все – тётя Эм, дядя Эдриен, её отец, мать. Флёр, даже Клер – жаждут выдать её за Дорнфорда, и поскорее!

Им-то какое дело? Откуда в них инстинктивное стремление толкать людей в объятия друг друга? Раз ей нечего делать в жизни сейчас, брак ничего не изменит. Зачем он ей? "Дабы множить потомство своё", – вспомнилась ей заповедь прошлого. Жизнь должна продолжаться. Но для чего? В наши дни её никто не называет иначе как адом. А впереди – тоже ничего, кроме "прекрасного нового мира".

"Или католицизма, – мысленно добавила она. – Но я не верю ни в тот, ни в другой".

Она распахнула окно и облокотилась на подоконник. Вокруг девушки, жужжа, заметалась муха. Динни отогнала её, но та сейчас же вернулась. Мухи! У них тоже есть своё назначение в жизни. Но какое? Они если уж существуют, так существуют; если умирают, так умирают, но никогда не живут наполовину. Она снова отогнала муху, которая на этот раз не вернулась.

За спиной Динни раздался голос Флёр:

– Вы тут не простудитесь, дорогая? Ну и весна! Впрочем, я повторяю то же самое из мая в май. Пойдём выпьем чаю. Клер сидит в ванне с чашкой в одной руке и сигаретой в другой. Выглядит совершенно прелестно. Надеюсь, завтра всё кончится.

– Ваш троюродный брат уверяет, что да.

– Он придёт к обеду. К счастью, его супруга в Дройтиче.

– Почему "к счастью"?

– Ну, знаете, это такая дама!.. Если ему понадобится поговорить с

Клер, я отведу его к ней: она к тому времени уже вылезет из ванны. Впрочем, вы её вполне можете заменить. Как вы думаете, Клер будет хорошо держаться во время допроса?

– Разве это кому-нибудь удаётся?

– Мой отец уверял меня, что я держалась хорошо, но он был лицеприятен. Да ведь и вас хвалил следственный судья, который вёл дело Ферза, верно?

– Тогда не было перекрёстного допроса. Флёр. А Клер к тому же нетерпелива.

– Посоветуйте ей поднимать брови и считать до пяти перед каждым ответом. Это выведет Броу из себя.

– У него такой голос, что с ума сойти можно, – сказала Динни. – А паузы он делает такие, словно у него впереди целый свободный день.

– Обычный приём. Вся эта церемония сильно смахивает на инквизицию. Как вы находите защитника Клер?

– Будь я на другой стороне, я его возненавидела бы.

– Значит, хорош. Ну, Динни, какая же мораль вытекает из всей этой истории?

– Не выходи замуж.

– Несколько смелый вывод: мы ещё не научились выращивать детей в бутылках. Вам не приходило в голову, что основа цивилизации – инстинкт материнства?

– А я думала – земледелие.

– Под цивилизацией я разумею всё, что не сводится к применению голой силы.

Динни посмотрела на свою циничную и порой чуточку болтливую родственницу. Та выглядела такой уравновешенной, нарядной и тщательно отманикюренной, что девушке стало стыдно. Неожиданно Флёр объявила:

– Вы – милая.