Через пустыню

— Мы, езиды, знаем ваше Священное писание. В нем сказано: «Слово Божье — молот, разрушающий скалы». Но можешь ли ты молотом раздробить воду? Можешь ли ты молотом разбить туман, который поднимается от наших болот и убивает жизнь? Спроси людей, приезжающих сюда из Америки! Они многому научили, о многом говорили; они дарили и продавали чудесные вещи; они даже работали книгопечатниками. И люди прислушивались к ним, брали их подарки, позволяли себя крестить, а потом шли грабить, воровать и убивать, как и прежде. Священная книга была напечатана на нашем языке, но никто не понимает этого диалекта: никто здесь не умеет ни читать, ни писать. Веришь ли ты, что эти набожные люди могут обучить нас чтению и письму? Наши перья теперь могут быть только из острой стали. Посети наш знаменитый монастырь Рабан-Ормузд, когда-то принадлежавший несторианцам. Теперь им владеют католики, обратившие эль-Кош и Телль-Кайф. Несколько бедных монахов голодают на этой иссушенной земле, на которой изнемогают от жажды два голых оливковых дерева. Почему это так, а не по-другому? Нет Иисуса, который там молился: «Стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою!» Нет героя Самсона, который понуждал мечом злых делать добро. Нет пастуха Давида, убившего из своей пращи душегуба Голиафа. Нет потока, который поглотит безбожных, чтобы Ной со своим семейством мог опуститься перед Аллахом на колени под семицветной радугой. Разве не сказано в вашей Книге: «Люди не хотят позволить моему духу наказывать себя»? Будь я Моисей, я бы послал моего Иисуса по всем долинам Курдистана, а потом проложил бы своим мечом дорогу тем, о которых в вашей Священной Книге сказано: «Вы проповедуете мир, а они возвещают спасение!» Ты смотришь на меня, широко раскрыв глаза. Ты полагаешь, мир лучше войны и лопата лучше дубины? Я тоже так считаю. Но можешь ли ты думать о мире, если его добиваются с саблей в руках? Мы здесь вынуждены носить с собой дубины, чтобы иметь возможность поработать лопатой. Посмотри на себя, только на себя одного! У тебя очень много оружия, и оно лучше того, которым владеем мы. Почему ты его носишь? Ты носишь его и в стране немей, когда отправляешься в путь?

— Нет, конечно, — вынужден был я ответить.

— Видишь! Вы можете ходить в церковь и в безопасности молиться Господу, вы можете приходить к учителю и без страха слушать его голос, вы можете без боязни почитать своих родителей и наставлять своих детей, вы без страха живете в садах Эдема, так как вашей змее растоптали голову. Мы же еще ждем героя, который должен успокоить и прекратить тот «крик в горах», о котором рассказывает ваша Книга. И я говорю тебе, что такой герой еще придет. Не русским он будет, не англичанином, не турком, эксплуатирующим нас, и не персом, так вежливо обманывающим нас. Когда-то мы подумали, что им может стать Бонапарт, великий шах французов; но теперь мы знаем, что лев не должен ожидать помощи от льва, так как их владения различны. Слышал ли ты когда-нибудь, что вынесли езиды?

— Да.

— Мы жили в мире и согласии в стране Синджар, но нас изгнали. Это случилось весной. Река вышла из берегов и снесла мосты. Там лежат наши старики, наши жены и дети — ниже Мосула, в речном русле. Они были унесены бушующим потоком или убиты, словно дикие звери, а на городских крышах стояли жители Мосула и радовались этой бойне. Выжившие не знали, куда им приклонить голову. Они пошли в горы Маклуб, в Бохтан, Шайхан, Мисури, в Сирию и даже дошли до русских степей. Там они нашли родину, там они работают, и если ты увидишь их жилища, их одежду, их сады и поля, то ты обрадуешься, так как там царят усердие, порядок и чистота, тогда как вокруг ты найдешь только грязь и лень. Но это привлекает других, и, если им нужны деньги и люди, они нападают на нас и убивают нас и наше счастье. Через три дня мы отмечаем праздник нашего величайшего святого. Уже много лет мы не могли его отпраздновать, потому что паломники на пути к шейху Ади рисковали бы жизнью. Правда, в этом году наши враги, кажется, собираются сохранять спокойствие, и мы, таким образом, после долгого перерыва сможем снова почтить нашего святого. Ты прибыл вовремя. Правда, на наши праздники мы совершенно не допускаем чужих, однако ты был благодетелем моих людей и будешь желанным гостем.

Ничего не было для меня приятнее этого приглашения, так как оно давало мне возможность познакомиться с нравами и обычаями загадочных поклонников дьявола, этих риджуль-эш-шайтан, или халк-шайтанюн. О них так скверно отзывались, однако они явились мне в куда более благоприятном свете. Мне очень хотелось узнать о них побольше.

— Спасибо за твое дружеское приглашение, — ответил я. — Я весьма охотно пожил бы у тебя, но у меня есть причина, требующая, чтобы мы поскорее оставили Баадри.

— Я знаю вашу цель, — ответил он. — Даже помня о ней, ты можешь участвовать в нашем празднике.

— Ты знаешь, куда мы направляемся?

— Да. Вы направляетесь к Амаду эль-Гандуру, сыну шейха Мохаммеда Эмина. Он находится в Амадии.

— Откуда ты это знаешь?