Через костры и пытки

Этого не знал никто из верующих мусульман, кроме имамов.

За ними было последнее слово. И они сказали его, вынеся Улугбеку свой приговор.

4

Улугбек покинул Самарканд под вечер, когда первые звезды едва начали проглядываться в потемневшем небе.

Он ехал на черном коне в сопровождении нескольких глухонемых слуг и задумчиво смотрел вдаль. Отъехав немного от городских ворот, он оглянулся, бросил взгляд на город, в котором прошла его жизнь, словно прощаясь с ним, и натянул поводья.

Днем он успел побывать в обсерватории, обнять верного Али-Кушчи, поручив ему любой ценой сберечь драгоценную книгу, над которой трудился долгие годы.

Тот сумел сохранить рукопись, тайком выбраться из Самарканда, добраться до Константинополя, где завершил работу над таблицами и напечатал их. Труд Улугбека увидел свет, стал служить людям.

Но все это будет позднее. А пока Улугбек держит путь в Мекку, чтобы замолить грехи, как и положено правоверному мусульманину. Он не торопится, хотя вечерняя мгла стремительно обволакивает землю. Может быть, чуяло недоброе его сердце?

Единственный из его спутников, который мог говорить и слышать, Хаджи Мухаммед-Хосрау, тоже отправившийся в паломничество в Мекку, пытался завести с ним разговор, но Улугбек отмалчивался, не расположенный к беседам.

Час-другой пути… Неожиданно во тьме проступают силуэты каких-то строений. Здесь можно сделать остановку, заночевать, дать отдых лошадям, чтобы с восходом солнца отправиться дальше. И вот уже какие-то люди с фонарями помогают слезть с лошади, приглашают в дом.

Гость именитый, видно сразу, и ему оказывают знаки внимания.

Улугбек направляется к дому, но в это время совсем близко раздается топот копыт. Он остановился, настороженно оглянулся. Несколько всадников спешились, бросив коней на попечение одного, чей темный силуэт обозначился в нескольких десятках шагов в слабом свете застывшего в небе полумесяца. Они шли к Улугбеку. А он стоял и ждал их, словно бы все понимал и знал заранее.

Они подошли совсем близко. В отблеске фонарей, раскачивающихся в руках встретивших Улугбека людей, он увидел лицо предводителя и узнал его. Это был Аббас. И ему, умудренному жизненным опытом, сразу стало ясно, что выбор тех, кто хотел свести с ним счеты, остановился на человеке, отца которого он повелел предать казни за его злодеяния. Ну конечно, вспомнилась та сура Корана, в которой говорилось о мести за убитых родственников. А ведь самому Аббасу он даровал жизнь, пожалел молодость. Мог ли он знать, что именно от руки Аббаса ему доведется принять смерть?

Они налетели на него, смяли, связали, куда-то потащили. Аббас оттолкнул своих спутников. Он хотел сам расправиться с Улугбеком. Он имел на это особое право — право мести. Он вытащил из ножен кривую саблю, помахал ею в воздухе. Он куражился перед своей жертвой. Что мог сделать Улугбек со связанными руками!

Всю свою силу вложил Аббас в удар, оборвавший жизнь мирзы Улугбека…

Пройдет время, совсем немного, менее года, и Абдал-Лятиф, сын Улугбека и его убийца, погибнет от меткой стрелы, выпущенной одним из нукеров его отца, отомстившего за смерть своего господина. Предание гласит, что чья-то стрела сразила и того, кто, выполняя волю отцеубийцы, лишил жизни Улугбека, — Аббаса из рода юулдузов. А великий поэт Востока Алишер Навои напишет следующие строки: «Султан Улугбек, потомок хана Тимура, был царем, подобного которому мир еще не знал. Все его сородичи ушли в небытие. Кто о них вспоминает в наше время? Но он, Улугбек, протянул руку наукам и добился многого. Перед его глазами небо стало близким и опустилось ниже. До конца света люди всех времен будут списывать законы и правила с его законов».

Навои не был пророком. Но он был поэтом и мудрецом, хорошо понимавшим, в чем истинное величие человека. В том, что тот оставляет потомкам, грядущим поколениям. Ценность наследия Улугбека не измерить золотом и драгоценностями. Оно принадлежит вечности, как и его имя. Не правителя Мавераннахра, а великого астронома и мыслителя.

Последний путь Мигеля Сервета

Время действия — XVI век.

Место действия — Женева (Швейцария).

1

Всю ночь, не переставая, лил дождь. Над Женевой плыли черные тучи, и казалось, не будет им конца.

Но когда наступило утро, небо очистилось от туч, над городом поднялось солнце, и косые его лучи осветили вытянувшиеся вверх здания соборов, мощенные булыжником улицы, ворвались в окна домов, пробуждая людей от сна.

В это раннее октябрьское утро 1553 года на улицах Женевы, ведущих от городской тюрьмы к холму Шампель, лобному месту, где казнили государственных преступников, начали собираться горожане. Стоя на тротуарах, они обсуждали предстоящее событие: сожжение еретика, посмевшего посягнуть на святое учение.