Через костры и пытки

Но когда наступало отрезвление после буйных пирушек, Улугбека одолевали нелегкие заботы. Неспокойным был мир, в котором ему довелось жить. Жестокие распри между потомками Тимура не утихали ни на день. Отец шел на сына, брат на брата. Плелась цепь интриг в борьбе за право властвовать, повелевать. И Улугбеку не раз приходилось бросать воинственный клич, призывая своих нукеров в военный поход.

Были у него победы, были поражения, когда приходилось под покровом ночи мчаться на быстроногом коне, спасаясь от смерти. Он воевал с двоюродным братом Ахмедом, не желавшим подчиниться его власти, воевал с монголами, с кочевыми узбекскими племенами. А между походами он был вынужден вести войну со своими собственными подданными, сеявшими смуту в его владениях.

Особенно досаждали ему наставники веры — шейхи и сейиды, лицемерные защитники шариата, которые, без устали повторяя имя пророка Мухаммеда, зорко следили за тем, чтобы никто не преступал священных законов ислама, а на деле преследовали свои корыстные интересы. Они и к Улугбеку относились неприязненно лишь потому, что он не очень-то считался с их мнением, не призывал их к себе, не обращался к ним за советами.

Именно с их легкой руки расползались слухи о том, что Улугбек нарушает правила шариата, не проявляет рвения в исповедании ислама, грешит против аллаха. Большего обвинения для мусульманина и быть не могло. На этом и строился расчет тех, кто пытался возбудить в народе неприязнь к правителю.

Улугбек вначале не очень обращал внимание на сплетни и кривотолки вокруг его имени, на прямые выпады против него религиозных фанатиков, выступавших в качестве наставников веры. В конце концов, у него была власть, и ее не могли поколебать черные наветы его врагов.

Но пришло время, когда тяжелая усталость от злобных нашептываний и неприкрытой ненависти легла на его плечи. И может быть, тогда впервые он задумался о бренности окружающего его мира, о бесплодной суетности быстро летящих дней, мимолетных радостей и наслаждений, которые в действительности не имеют никакой ценности. Может быть, и понял он тогда, что непреходяще лишь человеческое познание, которому нет конца.

Улугбек увлекся астрологией, которая в ту пору была в большом почете. При дворах правителей держали звездочетов, предсказывавших грядущее по положению небесных светил. Составляя таблицы движения планет, они сопоставляли их с событиями, происходящими на земле, могли всегда дать ответ на вопрос, благоприятно или неблагоприятно расположение светил в данный момент. И к ним прислушивались сильные мира сего. К астрологам обращались воинственные властители, прежде чем выступить войной против своих соседей. В зависимости от их слова принимали важнейшие решения могущественные повелители.

Улугбек вдумчиво овладевал непростым искусством астрологии. Он внимательно расспрашивал придворных звездочетов, слушал их объяснения, а затем сам, напрягая зрение, вглядывался в звездное небо, стараясь определить, что же сулят ему мерцающие вдали светила.

Он, конечно, верил в судьбу, но не в меньшей степени верил и в силу человеческого духа. Разве аллах для того создал человека, чтобы он был безвольным орудием слепых сил природы? Он помнил своего деда, сильного, смелого, решительного, создателя огромной империи. Еще мальчишкой он ходил с ним в завоевательные походы. Да и родился он в походе.

Разве только по воле судеб одерживал Тимур свои победы? Разве не силой воли, природным талантом управлять людьми, полководческим даром прославил он свое имя?

Улугбек помнил, как Тимур, прежде чем выступить в поход, созывал астрологов. Но всегда гневался, если их предсказания противоречили его замыслам. Его гнев обрушивался на звездочетов, и тем приходилось гадать, уцелеет ли их голова на плечах после приступа ярости, напавшего на властелина мира. Вот и старались наиболее мудрые делать такие предсказания, чтобы угодить своему господину.

Улугбек верил в судьбу. Однако к астрологии быстро охладел. Когда он всматривался в усыпанное звездами ночное небо, то начинал думать о том, как велик и непостижим мир, который окружает человека. Что в этом мире человек с его скоротечной жизнью? Чего стоят его дела, которым он суетно предается, когда каждая минута приближает его к концу?

Так что же, все, что оставляет после себя человек, покрывается пылью забвения? Но тогда зачем жить? Ислам учит, что человек должен стремиться к райскому блаженству на небесах. Значит, только загробная жизнь имеет реальную ценность. А земная?

Подобные мысли все чаще одолевали Улугбека. И чем больше он думал, тем сильнее утверждался в мысли, что человек должен и в жизни земной совершить нечто такое, что он мог бы оставить после себя потомкам. Но что?

Его дед создал великую империю, однако после его смерти она начала трещать по швам. Военные победы? Они тоже преходящи. Время подтачивает и камни, из которых сооружаются великолепные дворцы и мавзолеи. Жизнь убеждала, что вечно лишь одно — человеческое познание.