Через два года мы встретимся вновь

Я была в больнице и видела Софи. Жуткие покраснения, которые не скрывала одежда, разбитые губы и невыносимый страх в ее глазах. Девушка не могла ходить и ее руки дрожали. Казалось, что она уже не была человеком, а, скорее, изувеченным созданием, полным боли. Я смотрела на подругу и сердце разрывалось. От горечи и гнева. На себя и на Анджело, ведь я не сомневалась в том, что это он сделал что-то с Софи и произошло это из-за меня. Явный намек на то, что, если не вернусь обратно, нечто подобное произойдет и со мной.

Я бесконечно долго просила прощения у Софи, а она лишь потерянно отворачивалась и сказала мне уйти. Больше никогда не приходить к ней. Подруга не сказала мне, что сделал Анджело и больше со мной не разговаривала. Замолчала и отвернулась, пустым взглядом уставившись в стену.

В этот день я впервые пожелала, человеку смерти. Захотела, чтобы Анджело не стало и казалось, что это во мне пробуждало черноту. Ненависть, которая рушила мысли и вместе с этим делала невыносимо больно. Она подводила к отчаянию. К грани саморазрушения, но за ней больше не было слабости. Лишь острое желание уничтожить того, кого я ненавидела.

Вечером я сидела на площади Пьяцца Барберини и смотрела на фонтан.

«Тебе будет больнее, когда ты все вспомнишь» — в голове звучали слова Саймона, которые он сказал мне, в тот вечер, когда мы сюда приехали после бара.

Нет, Чезаре, больно ничего не помнить. Больно, когда ты не можешь раздавить человека, который рушит твою жизнь и изувечивает близких. Больно быть никем.

Вокруг шумели люди и их голоса в моей голове сплетались в один разрушающий грохот. Я не моргающим взглядом смотрела на воду фонтана. Все еще толком ничего не помнила, но в сознании, словно из тумана всплыло понимание — семья Мартин сильна.

Адора и Гарон Мартин. А так же их сыновья Северо и Чезаре. Крепкая семья. Сильная. Можно сказать, что в этом городе правящая.

В кармане зазвонил телефон. Достала его и посмотрела на экран. Ожидаемо звонил Анджело.

— Что ты сделал с Софи? — в моем голосе бурлила злость. Она сейчас сжигала меня изнутри хуже любого огня. И я уже не я. Совершенно другая. Не надеющаяся на что-то хорошее. Утопающая в плохом. В своем гневе и желании расплаты.

— Она понравилась нескольким моим телохранителям. Я и для тебя уже присмотрел нескольких партнеров на ночь, если ты, дрянь, сейчас же не вернешься.

— Пошел ты, мразь.

Я отключила телефон и бросила его в фонтан. В этот вечер впервые с агрессией ответила Анджело. В этот день начала меняться.

***

У меня было немного денег. Я их берегла для крайнего случая и вот он наступил. Утром следующего дня, я, на накопленные деньги, купила самый дешевый телефон, который только смогла найти и у Моники выведала номер телефона Чезаре.

Я пила слишком много кофе. Ненавидела его из-за горечи, но за это утро опустошала уже третий стаканчик. Руки подрагивали и в груди царила сумбурная резкость. Находясь на площади Навона, села на бортик центрального фонтана Четырех рек и набрала номер Чезаре. Я слышала, что он уже вернулся в Рим, но была готова к тому, что Саймон не ответит. Моника как-то сказала, что дозвониться к нему из постороннего номера невозможно.

Я скользнула взглядом по многочисленным уличным художникам и прикусила губу. Из динамика телефона все доносились длинные гудки и я все меньше верила в то, что мне удастся дозвониться, но вот гудки прекратились. Чезаре ответил.

Я шумно выдохнула. Во мне больше не было сомнений. Они превратились в пепел еще вчера, когда я увидела Софи.

— Анджело меня нашел, — сказала, прижимая телефон к уху, сразу решила сказать самое важное. Лишние слова сейчас не нужны. — У меня есть подруга, с которой я приехала в Рим. Анджело сделал с ней нечто ужасное. Я хочу, чтобы ты предоставил ей лучшую медицинскую помощь и лучших психологов. Защиту и денег. Достаточно, чтобы она смогла встать на ноги и начать нормальную жизнь, больше не оглядываясь на прошлое. И… я хочу, чтобы Анджело за все поплатился.

Наверное, я вела себя очень нагло. Ставила слишком большие условия, но я за них была готова платить. Самую огромную цену. Принять любые условия Чезаре. Все, что он захочет.

— Я соглашусь на любые твои условия, если ты примешь мои. Чего ты хочешь, Чезаре?

Некоторое время Саймон молчал и из динамика телефона доносилась лишь тишина. Это ожидание вызывало во мне нервозность. Хотелось закрыть глаза и засмеяться. Не потому, что мне было весело. Потому, что я дура. Понимала, что Саймон мог отказать. Ему вообще нет смысла соглашаться, но, все же, спустя несколько секунд тишину разорвал хриплый голос Чезаре. Он сказал:

— Тебя.

По телу прошло покалывание и я до боли прикусила язык. Но я была рада, ведь Саймон согласился, а его условия… Я их принимала. В плату он собирался принять единственное, что я могла ему дать — себя.