Черепаховый суп

Сабж, спотыкаясь и пошатываясь, провел меня по каким-то балкам и заставил спрыгнуть между двумя вздыбленными бетонными плитами. Там был колодец с винтовой лестницей, освещенный – в это невозможно было поверить – настоящим электрическим светом. У этого бункера была автономная система обеспечения – несколько генераторов, спрятанных под такой толщей бетона и земли, что даже Эпицентр не смог их почувствовать. Наверное, Сабж врубил эту систему, а может, она включилась автоматически.

Мы спустились по винтовой лестнице. У ее подножия Сабж ненадолго остановился, и я впервые осознал, что парню совсем хреново. Кожа на его лице покрылась яркими синими пятнами с пурпурной каймой, губы опухли и казались почти черными, и выглядел он, как только что всплывший утопленник. Но я не мог ему помочь. У меня на плечах, все еще в отключке, висела Буги, поэтому я схватил Сабжа за локоть, спросил: «Куда дальше?!» – и двинулся в направлении, которое он указал. Я старался идти как можно быстрее, но на самом деле еле плелся через какие-то комнаты, коридоры, огромные залы, заставленные пластиковой мебелью, другие, с компьютерами, и еще какие-то, совершенно пустые. Короче, я никогда не смогу найти обратный путь по памяти, – даст Бог, и не придется. К тому же ничего этого, наверняка, уже не осталось – Эпицентр сровнял бункер с землей.

Мы еще трижды натыкались на винтовые лестницы, ведущие глубоко вниз, и каждый раз Сабж молча кивал на них. Под конец он просто повис на мне, а я совсем выдохся. Но мы уже вышли в длинный коридор с закругленными бетонными сводами, посреди которого стоял странного вида вагон, у которого не было ни кабины, ни даже какого-либо намека на двигатель. Сабж оттолкнулся от меня, согнувшись так, что его тело оказалось почти параллельно полу, и, спотыкаясь и выписывая ногами замысловатые восьмерки, рванул к вагону. Я, естественно, последовал за ним.

Тем временем стрельба наверху становилась все тише. Не потому, что мы опустились глубоко под землю – а потому что твари наконец добрались до пулеметов и уничтожали их один за другим. Скоро, очень скоро они пройдутся по бункеру и возьмутся за все, что содержит металл. А подземелье им просто набито. И сюда, вниз, они тоже доберутся, это только вопрос времени. Сабж уже забрался в вагон и полз там по полу. Я забросил Буги внутрь, потом подтянулся и влез сам. Сабж дополз до места, где над одним из сидений из стены торчал красный рычаг, и повис на нем всем телом, но тот даже не шелохнулся. «Это вам не плиты бетонные в облака пускать», – подумал я, подскочил и тоже взялся за рычаг. Я не думал о том, зачем это делаю. Мы были в критической ситуации, и я подчинялся правилу, не раз и не два спасавшему мне жизнь. Оно гласило: «Слушайся Проводника». «Лето на Кафку, слушайся гуру»[11]. Общими усилиями нам удалось опустить рычаг, и тогда двери захлопнулись, а сам вагон резко дернулся и вдруг рванул в туннель со скоростью реактивного снаряда. Последнее, что я успел увидеть, это как из стены выкатилась по специальному рельсу толстая бетонная плита и перекрыла за нами тоннель.

Сабж что-то невнятно крикнул мне и медленно сполз на пол.

– Что?!

– Не давай мне спать...

– Понял!

Буги провалялась в отключке еще около часа. Все это время я боролся со сном сам и старался не давать уснуть Сабжу. Последнее было сложнее, поскольку он то и дело начинал клевать носом и закатывать глаза. Больше всего я боялся, что сработает детонатор разрушающей организм Проводника болезни, и он свалит в тот, другой сон. Но Сабж держался молодцом.

– Парень, ты уверен, что тебе не нужно отоспаться?

– Нет! – энергично замотал головой Сабж, и голос его был пугающе... пустым, что ли. – Если я сейчас вырублюсь, то раньше чем через сутки вам меня не поднять. А вас еще надо дотащить до Нулевой.

– А если ты подохнешь по дороге? Кто нас тогда дотащит?

– Не подохну, – снова замотал головой Сабж, и я не понял, то ли это жест отрицания, то ли он просто отгоняет очередной приступ сонливости.

Потом очнулась Буги. К чести этой бестии надо сказать, что в тот момент она не стала задавать никаких вопросов. Несколько секунд удивленно и даже испуганно оглядывалась, потом по ее лицу пробежала какая-то тень, которую я определил для себя, как активацию блока памяти, потому что Буги сразу же потянулась рукой к виску и бросила на меня не обещающий ничего хорошего взгляд. «Только этого мне тут на хрен не хватало», – подумал я. Но Буги промолчала. Тогда я рискнул пересказать ей инструкции Сабжа и, виновато оглянувшись на Проводника, растянулся на одном из диванов.

50. Вопреки и благодаря

Ветер стих, и стремительно тускнеющая синева, лишь слегка разбавленная перьями случайных облаков, заполнила неровный прямоугольник там, где раньше была крыша. Я неторопливо скрутил на колене самокрутку – благо табака в «заросшей» Нулевой оказалось полно – и, немного подумав, протянул ее Буги. Она удивленно взглянула на меня, кивнула и взяла. Я сделал еще одну самокрутку и протянул ее Сабжу.