Черепаховый суп

Но на полпути к дубовникам самум замер. А еще через мгновение из переплетения сухих стеблей выстрелили его увенчанные клешнями конечности и вонзились в землю. Раздался истошный визг, конечности взрыли дерн и втянулись обратно. Я успел заметить что-то серое, бьющееся в конвульсиях. Оно в долю секунды скрылось внутри шара. Потом визг стих. Пополнив свои запасы, самум неторопливо вернулся на дорогу. Стая прожорливых перекати-поле двинулась дальше.

– Я чуть в штаны не наделал, – едва слышно пробормотал Сабж с соседнего переплетения стеблей. – Никогда не видел их так близко к границе Эпицентра. Думал, все, сидеть нам теперь тут, наверху, до потери пульса. Кстати, Макс, а ты в курсе, что самумы умеют перестригать своими клешнями дубовник?

– Да, слышал, но видеть не приходилось. В основном, они ждут. Я как-то трое суток висел над ними. Правда, не на дубовнике, а на сером клене.

– А я видел. Они медленно перестригают один стебель за другим... Пару лет назад я нарвался на них с группой, и они нас заметили. Наверное, голодные были и запасы кончились. Цингу помнишь?

– Такой белобрысый? Беззубый почти?

– Ага. Он зубы перед трипами снимал, оставлял дома. Ну, не настоящие... Его тогда как раз и сожрали. Мне иногда во сне снится, как он орал. Вишна тогда в самума все камни всадил, полдороги потом чуть ли не зубами оборонялся. Но только ты же знаешь, их хрен убьешь. Когда самум от нас катился, нога Цинги у него из шара торчала.

– Хватит, Сабж, – попросила Буги. – Если каждый из нас начнет рассказывать... Давайте-ка лучше спускаться вниз. Далеко еще до Нулевой?

– Часа четыре, не меньше. – Сабж, ловко перебирая руками и ногами, соскочил на землю. – До темноты дойдем.

31. Опасный радикал

Больше в тот день у нас неприятностей не было. Спасибо, Сабж успел вовремя предупредить, когда из зарослей выскочили два хофмана, самец и самка. Это самые тупые твари в Эпицентре, я вообще не понимаю, как они умудряются там выжить. Единственное уязвимое место у хофманов – глотка, все остальное покрыто твердыми иглами, которые принимают на себя удар и ломаются, однако тело хофмана защищают. Но эти тупорылые уроды во время атаки широко разевают пасть, поэтому нужно всего лишь подпустить их поближе и всадить заряд камней в глотку. Как-то раз мы с Буги положили целое стадо хофманов, стоя спиной к спине. Только и успевали перезаряжать.

И уже ближе к вечеру на дорогу выскочила молодая белая сука. Буги справилась с ней сама, размозжив голову двумя выстрелами подряд. Хотя и одного бы хватило. Я ж говорю, белая сука была юна и глупа. Старая подпустила бы нас поближе и напала со спины.

– На этом пути может стоять только одна сука, – проговорила Буги, меняя в камнемете обойму и поправляя футболку на голове.

– Сплюнь,– посоветовал Сабж.

Буги сплюнула.

– Кстати, Буги, знаешь, на что это похоже?

– Что «это»?

– Ну, вот как ты тут стоишь над сукой. Раньше были такие дешевые постеры: голая девка с автоматом наперевес.

– Вряд ли у них было это, – Буги похлопала себя по изуродованной шрамом груди.

– И это, – кивнул Сабж, показывая на труп белой суки.

Как всегда в тропиках, буквально в течение часа небо покраснело, побагровело, а потом стремительно ушло в глубокую чистую синеву, разбавленную холодными зрачками низких звезд и тяжелой, похожей на переполненное коровье вымя луной. Но к тому времени Сабж уже довел нас до Нулевой. Только вот последние два километра нам снова пришлось бежать.

Один из моих навязчивых кошмаров – я ночью в Эпицентре. Нельзя сказать, что это верная смерть, но, как правило, это именно так, хотя бывали и исключения. Те твари, с которыми мы привыкли иметь дело, охотились днем. Но они, по утверждению Полковника, составляли от силы 12 процентов фауны Эпицентра. Остальные 88 процентов вели ночной образ жизни, и 62 процента из них были хищники. Другими словами, оказаться ночью в Эпицентре – все равно что прыгнуть головой вниз в террариум, переполненный гремучими змеями. Есть, конечно, шанс выжить, но настолько мизерный, что его не стоит и рассматривать.

* * *

Вокруг ничто не напоминало о некогда существовавшей в этих местах цивилизации. Перед нами была покрытая низкой травой поляна, окруженная зарослями все того же дубовника. Границу Нулевой определяло невысокое, в половину человеческого роста, кольцо камней, сложенных кем-то из нашей братии, за которыми, в случае чего, можно укрыться от сильного ветра, да еще в самом центре поляны был сооружен кривобокий навес из сушняка.

Тут же под навесом стояли два больших деревянных ящика. В одном мы с Буги обнаружили солидный запас продуктов, в другом – оружие, одежду и снаряды. Имело смысл сразу же пополнить сумки обоймами с камнями. Сделав это, я сосредоточил все внимание на найденном в одном из ящиков кисете. Курить хотелось так, что если бы между мной и табаком сидела голодная белая сука, я бы порвал ее голыми руками.

– Ты готовишь все так же хреново? – задумчиво спросила меня Буги, окинув скептическим взглядом ящик с продуктами.