Черепаховый суп

– Ничего подобного. – Фрэнки так махнул рукой, что чуть не свалился с гамака. – Чертово земное притяжение... О чем я?.. Ах, да. Я как раз считаю, что ты поступил правильно. Просто... Отдай бутылку... Просто «правильно – неправильно» к настоящей любви никакого отношения не имеют. Там есть только данность. Или пустота. У Буги осталась пустота. Ее надо было как-то заполнить. И она заполнила ее тобою. Ты, кстати, сам дал ей повод. Почему ты не пристрелил его хотя бы через год? Ты не самурай ни хрена, Макс.

– Иди в задницу, Фрэнки. И отдай бутылку. Я сделаю последний глоток и пойду спать.

– Возьми ключ сам, о’кей?

– Ладно, лентяй. Какого черта я тебя сюда притащил, если ты ни хрена не делаешь... Эй, кого спрашиваю?!

Но Фрэнки уже спал.

Последний глоток не доставил мне удовольствия, и я решил, что банкет пора заканчивать. Махнув гамаку рукой, я взял из стеклянного ящика за стойкой один из ключей и нетвердой походкой покинул домик портье.

Пока мы с Фрэнки поглощали виски, от хорошей погоды не осталось и следа. Я, кажется, уже писал о капризном климате этих мест. Вот и теперь мелко сек омерзительно холодный дождь и шальные порывы ветра, налетающие со всех сторон, норовили метнуть пригоршню брызг то в лицо, то за шиворот. Пока я преодолевал два десятка метров до коттеджа, моя одежда вымокла до нитки, самого меня начала бить дрожь, и, ко всему прочему, в висках поселилась ноющая боль – хорошо знакомый признак преждевременного похмелья. Надо кинуть шмотки на полотенцесушитель и завалиться в кровать. В противном случае утро будет безрадостным, как стихи Буковского.

11. Нарколепсия – сон разума

Пробуждение было стремительным, болезненным и ничего хорошего не предвещало.

Я услышал оглушительный визг тормозов и голос Сабжа, осыпающего ругательствами все и вся. И открыл глаза. Прямо на меня неслись высоковольтный столб и хиленькая придорожная рощица. Рефлекторно вжавшись в кресло и упершись ногами в торпеду, я рванул левой рукой руль, так что столб остался в стороне, а ветви кустарника полоснули по борту ЗИСа. Сердце мое, подпрыгнув в районе кадыка, рухнуло под копчик и там замерло. Медленно повернув голову, я увидел белого как мел Сабжа, вцепившегося в руль посиневшими пальцами.

– Это, блин, что сейчас было? – прохрипел я.

Сабж молчал, глядя перед собой пустыми глазами. Я медленно дотянулся до водительской двери, открыл ее и с размаху вписал Сабжу кулаком в скулу.

– Твою мать, – выпадая из дредноута, сказал он.

– Какого хрена ты сел за руль, Сабж? И какого хрена я оказался на пассажирском сиденье? Ты меня что, приволок на руках, Геракл долбаный?

– Макс, ты рехнулся? В ЗИС ты залез сам. И сел на пассажирское сиденье. Как я должен был это расценивать?

– Погоди, Сабж... Я точно помню, что вечером пошел в коттедж... Ну да, точно, я заснул в коттедже.

– Какой, на хрен, вечером? Я тебе говорю про сегодняшнее утро. Я разбудил тебя, ты оделся и поплелся к машине. Взгляд у тебя при этом был вполне осмысленный.

– Ничего не помню. Вообще ноль...

– Тебя зомбировали производители виски, – кивнул, усмехаясь, Сабж. – Это не страшно. Ты просто выполнишь какую-то миссию и спокойно помрешь.

– Я уже выполнил свою миссию, когда дал тебе по морде. Какого хрена ты уснул за рулем?

– Глупый вопрос. Почему люди засыпают, а?

– Потому что мудаки, – огрызнулся я. – Все, теперь поведу я.

– Жаль, – делано опечалился Сабж, – я только начал входить во вкус.

На самом деле все было проще. Я знал это, а Сабж знал, что я знаю.

Постоянные трипы за забор ни для кого не проходят даром. Именно поэтому обычные бойцы типа нас с Буги раз в несколько лет берут на полгода отпуск. Поправить здоровье и расшатанные нервы.

Проводникам такой отпуск не светит. Они сидят на Эпицентре, как джанки на героине. А долгие перерывы между трипами буквально убивают их: начинается бессонница, нервные срывы, стремительно снижается иммунитет. Поэтому Проводники вынуждены бывать в Эпицентре, они не могут соскочить по своей воле, в отличие от остальных. Остальные тоже не могут, но по иным причинам. Вот если бойца арестуют за пьяную драку в баре или за угон тачки и продержат за решеткой два-три года, он, конечно, изведется от тоски (как я в Самерсене), но и только. Проводник же в этой ситуации может смело ставить на себе крест. Два-три месяца вне Эпицентра, и он – труп. Один из коллег Сабжа продержался пять месяцев, потом впал в кому и так из нее и не вышел.

Но пребывание в Эпицентре тоже убивает – не менее жестоко, хотя и не так быстро... Даже сталкеров.

У Проводников, которые бывают за забором чаще и дольше других, со временем развивается нарколепсия. Болезнь, при которой человек внезапно засыпает. Обычно нарколепсия начинается после инфекционных заболеваний, которым подвержены большинство Проводников, и считается началом финишной прямой. Если даже Проводнику повезет и он не вырубится в Эпицентре (что означает гибель ведомого им отряда), он все равно больше двух лет не протянет. Настанет день, когда он не проснется.