Череп Субботы

Она выглядела чудовищно постаревшей – никто не посчитал бы дочь профессора юной девушкой. Как никогда до этого Елена напоминала труп – прежде всего земляным оттенком кожи и полностью бескровными губами.

– Соль, – пожал плечами Каледин. – Самая обычная поваренная соль.

– Кто вам сказал, что она может ТАК действовать?

– Рауль, бывший тонтон-макут, – признался Федор. – Живой мертвец, в прошлом офицер госбезопасности. Понимаю, звучит как бред сумасшедшего – но тут я уже перестал удивляться. Так вот, Рауль сообщил: вернуть зомби память предельно легко. Достаточно бросить ему в лицо горсть соли либо подложить ее в пищу [57]. Правда, сделать это должен не колдун.

– Однако, – подняла брови Алиса. – Значит, стоит лишь угостить зомби соленым огурцом либо квашеной капустой – и он становится безопасен?

– Это действует не на всех, – предостерег Каледин. – Соль возвращает память тем зомби, у кого сохранились нормальные мозги, а со времени смерти прошло не более семи дней. То есть нужен качественный мертвец, который мало чем отличается по способностям от живого человека и обладает способностью мыслить. Остальных же зомби пожалуйста – квасьте хоть в бочке с капустой, ни хрена не поможет, им попросту нечего вспоминать.

– Дааааа, – с великим разочарованием сказала Алиса. – Реальность способна жестоко бить по голове. А почему об этом не говорится в фильмах ужасов?

– Потому что тогда любое кино про зомби будет длиться десять минут, – философски пояснил Каледин. – Подвезли мешок с солью – и привет. Целый сектор кинопромышленности крышкой накроется, самоубийства начнутся.

Червинская не слышала этих слов. Будто во сне, щурясь, она осматривала комнату отеля. Сделано под колониальный зал, кружевные занавески, лепной балкончик – на улицу выпирают пузатые, как бутылки, колонны. Она мертва. Боже мой, какая простая разгадка. Она убила множество людей… Так вот откуда радость смерти и жажда крови. Червинская чувствовала страшную усталость. Если бы она не была трупом, то сказала бы: «Мне не хочется жить».

– Как вас зовут? – осторожно тронул ее руку Каледин.

– Что? – вырвалась из прострации Червинская. – А… Екатерина… папа звал Катюшей. Вы сказали, моего отца тоже сделали зомби… Где его тело?

– Не знаю, – честно признался Каледин. – Труп профессора похитили из морга. Спасибо за беседу, но вам надо отдохнуть. Куда вас следует отвезти?

Червинская смотрела на него глазами, полными льда.

– Мне нигде нет места, – ответила она. – Еще полгода назад я плавала в море и целовалась со своим ухажером под луной, допуская лишь легкие касания. Правда ли, что самые жестокие зомби получаются именно из девственниц?

– Да, – кивнула Алиса. – Любой фольклор говорит об этом. Мертвым невестам в Трансильвании, не дождавшимся свадьбы, вбивали кол в сердце уже на похоронах – чтобы те не встали из гроба сосать кровь. Помните наших русалок? Такие романтические сказки. Но изначально русалки появились из языческих легенд об утопленницах, «не знавших мужа» – вот они и оборачиваются зомби с червями в глазах, убийцами ночных путников.

– Жаль, ты мне раньше не сказала, – с тоской произнес Каледин. – Девиц тяжело уламывать, а тут отличный аргумент в пользу ранней дефлорации.

Майлов за столом внезапно крякнул и вытаращил глаза. Удар каблуком предназначался Каледину, но Алиса под столом перепутала ноги.

«Извините», – шепнула она уряднику, и тот позволил себе слабо моргнуть.

– Мне некуда идти, – без тени волнения произнесла Червинская. – Я в розыске Интерпола в качестве серийной убийцы, совершившей преступление века. Столько крови, что никогда не отмыться. Я уже не девочка-студентка… а просто монстр. И главное – я не чувствую никакого сожаления о том, что делала – ни боли, ни огорчений. Убийство – это мое наслаждение, а опасность для вас, исходящая от меня, никуда не исчезла. Я по-прежнему подчиняюсь связному и своему создателю – Мари-Клер. Нет сил противиться: я сделаю все, что они прикажут. Связному-то, как я полагаю, я больше не нужна – лучше останусь здесь, в хунфоре. Мари-Клер ласкова со мной, а ведь зомби для колдунов – домашняя скотина, вроде наших овец…

Каледин не знал, что ей ответить – он машинально кивал. Никто в номере отеля не видел, как площадь внизу стремительно пустела. Торговцы бросали свой товар, охранники покинули пост у дверей… женщины ничком ложились на землю – рядами, как скошенная трава. Встав между двумя пальмами, одетая в черное платье, Мари-Клер держала в руках череп Субботы – до краев наполненный костяной пылью. Ее пальцы тряслись, лицо посерело от злобы. Оскалив гнилые зубы, мамбо зачерпнула пыль полной горстью. Вытягивая ладонь в сторону балкончиков «Империаля», она дунула – серебристые нити закрутились в воздухе спиралями, расцветая, как розы, с губ сорвалось заклинание Самеди. За спиной у мамбо безмолвными тенями выросли слуги.

– Антре, — сказала Мари-Клер, костлявым пальцем показав на отель. Черный платок у нее на плечах надулся ветром, став похожим на крылья коршуна.