Череп Субботы

– Я очень впечатлен, – отложил ручку в сторону Каледин. – Полагаю, ребята изрядно намучились, прежде чем выяснили всю полезность этих нововведений. Не знаю, как насчет обезьяньих зубов, но вот лимонный сок я бы рискнул попробовать. Допустим, с армией зомби мы справимся. Но как одолеть самих бокора или мамбо – тут я теряюсь в догадках. Хотя интуиция подсказывает: в сражении с любым злом пуля в голову – весьма приемлемый аргумент. Слушай, ты еще один кусок из середины тащишь? Ох, ну и ну. Матерь Божья, я раньше и не подозревал, насколько ты здорова жрать!

– А крылышки «буффало» еще остались? – осведомилась Алиса с полным ртом. – Жалкое животное, и все-то тебе жалко! Ты хоть раз диету соблюдал? Вволю поесть только в детстве и можно. У девочек жизнь – как в камере пыток. Сиди вечно считай калории… мучное нельзя, сладкое нельзя, мясо жареное нельзя… Посиди хоть раз на капустных котлетках, урод. Через месяц свалишься с инфарктом. Мне семь дней жить осталось. Могу я, перед тем как мое бренное тело упокоится в сырой земле, покушать крылышек вволю?

Каледин обреченно посмотрел на потолок.

– Ну и разнесет же тебя за неделю, – мечтательно сказал он. – На ярмарке слонов займешь первое место. Однако я этому даже рад – в сложной битве с силами зла мы обретем новое оружие, по эффективности сравнимое с атомной бомбой. Пока я орудую револьвером и мачете, ты примешься падать на зомби и давить их своим весом в лепешку. У Сомерсета Моэма есть такой роман – «Театр». Там изрядно престарелая актриса Джулия держит себя в рамках ради карьеры, боится растолстеть… не ест любимую жареную картошку, пива не пьет. Ну, потом она одевается проституткой, выходит на панель – а ее никто не «снимает» из клиентов, потому как возраст почтенный. И идет Джулия грустно в кабак, заказывает кучу жратвы. Очень на тебя похоже.

Алиса не реагировала, лишь с хрустом перекусила куриную кость. Еще в начале калединского монолога она собралась смертельно обидеться, но ближе к середине передумала. Какая разница – все равно ведь скоро умирать.

– О, меня терзает жажда внятных объяснений, – простонала она, отчаянно двигая челюстями. – Ощущение, что я пришла на съемки фильма класса «Б». Загадочный гений зла похищает останки знаменитостей, попутно формируя с помощью черных колдунов армию зомби. Стоило нам вмешаться в это дело, как мы подверглись проклятию мертвого барона-алкоголика. Смысл? Голова просто лопается. А телек бушует – только что украли прах Майкла Джексона. Даже бешеный приток в мозг калорий не помогает мне узнать: что они собираются с ним делать? Пепел в принципе невоскрешаем. Признаюсь, идея оживить Джексона была бы умнее, чем клонирование Наполеона… В свете старого клипца «Триллер» танцы мертвого Майкла на сцене смотрятся круто. Но… пепел годится только на удобрения, не так ли? Я запуталась.

Не отвечая ей, Каледин поднялся из кресла. Просторная, по-профессорски обстоятельно заставленная книжными шкафами квартира Мельникова еще хранила въевшийся в обшивку мебели запах рома «Барбанкур» и еле уловимый аромат карибских трав. Подойдя к одному из шкафов, Федор осторожно вынул из-за стекла фотографию в серебряной рамке, увитую ленточкой. Семья Мельникова, погибшая в автокатастрофе. Худая жена с излишне длинным носом (по виду – настоящий сухарь), пухленькая девочка-школьница, и… улыбчивая девушка с ямочками на щеках примерно лет двадцати. Не красавица, но все же миленькая. Ее глаза лучились томным счастьем, а за спиной блестела синева моря – с зелеными прожилками.

Каледин перевел взгляд на размытое фото в телефоне. На него смотрели те же глаза – но счастья в них не было. Холодные, жесткие и пустые.

Глаза девушки, которая уже давно была мертва.

– Картина уже нарисовалась, – спокойно сказал он, щелкнув ногтем по стеклу. – Есть один человек в Москве, чье имя мы не знаем – но у него имеется влияние в высших сферах и хватает деньжат. И вот однажды этому незнакомцу в голову пришел хитроумный план: зачем-то завладеть костями популярных людей. Скорее всего, они ему необходимы для проведения особых магических ритуалов в загробном мире. Незнакомец нанял лучших вуду-мастеров на Гаити и использует их умения для претворения своего плана в жизнь. Очевидно, он знал профессора лично, неоднократно контактировал с ним, был в курсе его страшного горя. В мельниковской клинике лечилось полным-полно политиков и богемы.