Череп со стрелой (СИ)

   Яра отодвинулась на полшага. Ул не почувствовал, что надо остановиться, и протянул руку, собираясь коснуться ее щеки. Яра не выдержала. Ее ненависть к этому типу, перевернувшему всю ее жизнь, достигла пика. Она схватила его за руку и вцепилась в нее зубами. Она грызла его кожу, дергая головой из стороны в сторону, чтобы ему было больнее, а Ул, успокаивая ее, гладил ее волосы. Внезапно поняв, что он не бьет ее, не защищается, а именно жалостливо гладит, Яра изумленно отпрянула. Злость ушла, уступив место беспомощности. Яра тихо всхлипнула.

   — Успокоилась, чудо былиин? А у тебя неправильный прикус. Ты знала? — сказал Ул, разглядывая красные пятна на своей руке.

   — Дурак!

   — Дурак — плохое слово. Если подростки услышат, то будут повторять, потому что сами они, конечно, его не знают! — заметил Ул с укором.

   Яра устало выдохнула.

   — Все! Бесполезно продолжать! Я поняла! Ты будешь гнуть свою клоунскую линию! Только смотри, как бы она совсем не погнулась, — пригрозила она и отвернулась, неосторожно подставляя ему свой затылок.

   Ул воспользовался этим и потерся носом о ее волосы. Учитывая, что он не был романтиком, в волосах своей возлюбленной он не унюхал ни свежескошенного сена, ни печеного хлеба, ни одуряющего счастья. Они пахли пегасней с примесью недавно погостившего здесь шампуня.

   — Ты ничего не понимаешь! — повторила Яра.

   — Чего не понимаю?.. Ребенок — это здорово! Сидит где-то там эдакая мелочь и злится, что пока не может смотреть на поезда.

   Яра представила, как ее ребенок хочет смотреть на поезда, и усмехнулась. Ободренный этим, Ул почувствовал, что нужно добавить еще что-то такое правильное, расставляющее точки над «i», и сказал, что любит Яру и не бросит ее.

   А вот это уже была ошибка. Когда человек находится в нервном состоянии, не следует говорить ему, чего ты не будешь делать. Его воображение моментально отпилит «не» от любого глагола, какой бы ты ни произнес, и мысли приобретут опасное направление.

   Яра повернула к Улу озабоченное, очень недоброе лицо.

   — А ребенка? — спросила она.

   — В смысле?

   — Не бросишь ли ты ребенка?

   К ногам Ула ветер подкатил пластиковую пробку от бутылки. Ул столкнул ее с моста и смотрел, как она падает.

   — Ну знаешь… я как-то что-то не ловлю… — сказал он.

   — Нет, я не о том! — торопясь, сказала Яра. — Знаю, что не бросишь! Но что будет, когда он родится?

   Ул не слишком представлял, что делают с детьми, поэтому предпочел отшутиться:

   — Ну как? Наденем памперс, поселим в какой-нибудь коробке и будем учить алфавиту.

   Яра мотнула головой:

   — Ничего ты не понимаешь! Какая коробка?

   — Ну кровать! — уступил Ул.

   — Да при чем тут это? Сможет ли ребенок остаться в ШНыре? А я?

   — А почему нет?

   — Ты что, маленький?! Все будет зависеть от того, будет ли он шныром! Если нет, то и я не смогу остаться, потому что ребенок не сможет.

   — Но почему?

   — Ул! Ты или чего-то не понимаешь, или ты совсем ту… прости, я злюсь!.. Ты никогда не задавался вопросом, почему нет наследственных шныров? Ведь, по идее, многие шныры вступали в браки. И даже, наверное, со своими же! Но все равно почему-то пчелы вылетают из улья и притаскивают со стороны совсем левых людей, которые совсем не хотят сюда ехать и бьют стекла маршрутки! А шныровские дети навсегда покидают ШНыр с момента рождения!

   — А сын Кавалерии?.. Он же наследственный?

   — Сын Кавалерии лет пятнадцать жил то в Москве, то в Копытово, то вообще непонятно где… У родственников, у каких-то левых старушек. Кавалерия прятала его от ведьмарей, разрывалась между ним и ШНыром. А потом пчела прилетела за ним, да! И только тогда он сумел переступить за ограду ШНыра. Но это был один случай на сотни!

   Ул помрачнел. Яра и ребенок уйдут из ШНыра! Его охватило острое чувство несправедливости. Почему так? Почему ребенок шныра так редко бывает шныром?

   — А где ты будешь… — начал он, презирая себя за это «ты». Получается, что он-то останется в ШНыре. Или тоже придется уйти? Зарабатывать деньги на одежду и пеленки? Устроиться работать в магазин или на бензозаправку, которые в финале, в конце цепочки из мелких, средних и крупных хищников, окажутся принадлежащими тем же Долбушину или Тиллю?

   — Можно подумать, у меня такой огромный выбор! Наверное, у ВикСера и БаКлы.

   Яра представила себе БаКлу в роли прабабушки. Вот уж кто будет счастлив! Проштудирует от корки до корки медицинскую энциклопедию, сама поставит малышу десяток диагнозов и будет вынимать душу из врачей в детской поликлинике. Уж она-то знает свои права и чужие обязанности! Если у БаКлы должен появиться правнук, если уж небо решило ее так наказать, то это будет самый больной правнук в мире — на другого она попросту не согласится. Опять же у нее появится повод непрерывно шпынять ВикСера. Что бы ни произошло, один ВикСер во всем виноват. В конце концов, зачем-то он сделал ей предложение руки и сердца?